и это правда. Мы не поклоняемся Богу, как велят нам пасторы на библейском канале. Они не живут в Кэтспоу. Их показывают по телевизору, а Бог еще дальше. Мы уважаем то, что он сделал, и то, что он создал, но мы поклоняемся Бовикрааге, потому что он заботится о наших полях и наших стадах. Он здесь, и он помогает. Он просит кое-что взамен, кое-что грязное, но что-то, что каждый в Кэтспоу решил, что оно стоит того. Моя работа состоит в том, чтобы облегчить это грязное дело и убедиться, что оно останется в Кэтспоу. В один прекрасный день это станет и твоей работой.

Весь этот разговор пронесся у Ларри в голове. Иногда он жалел, что не научился разговаривать с птицами и пчелами. К сожалению, его отец никогда ничему не учил. Ларри почерпнул все, что ему нужно было знать о сексе, из ночных передач, с небольшой помощью Гар-Гарлы.

Его отец проделал такую хорошую работу, держа происходящее на ферме Хертин в тайне, что Ларри не понимал, что происходит, пока ему не исполнилось восемнадцать и он не начал работать в полицейском участке. В конце концов, он заметил большое количество приезжих, которые останавливались, чтобы найти кого-то, кто пропал без вести. Эти разговоры были очень похожи на тот, что состоялся между Ларри и Морганом Дарном накануне.

- Нет, ничего не видел, - говорил отец Ларри, хотя Ларри, скорее всего, всего несколько дней назад отвез на свалку разбитую машину, которая соответствовала описанию.

В конце концов, Ларри даже узнал о маленькой игре в цыпленка, в которую клан Хертин играл на двадцать девятом шоссе, игре в цыпленка, которая обычно заканчивалась тем, что машина съезжала с дороги, а водителя и пассажиров утаскивали прочь. Только недавно она оказалась смертельной для одного из Хертинов. Ларри все еще думал, что это глупо. Неужели трудно было бы построить заправку в этом месте и иногда забирать кого-то оттуда?

Ларри казалось, что многое из того, что делали Грант и его люди, не было связано с настоящим колдовством, и именно поэтому он не верил, что сегодня вечером на церемонии произойдет что-то мистическое. Черт возьми, он не до конца верил, что все это время на ферме Хертин что-то происходило. Да, урожай был великолепен, неизменно великолепен, несмотря ни на что, но разве это не могло быть по другим причинам? Может быть, в округе просто была хорошая почва. Разве это не более разумно, чем верить в какого-то старого бога, которого даже коренные американцы считали выдумкой, которую кто-то пытался повесить на них?

Но Ларри не мог отрицать, что Грант откуда-то направляет силу. Доказательством этому было лицо Ларри. И он, черт возьми, не был заинтересован в том, чтобы бросить вызов всему этому, так же как и в том, чтобы участвовать в этом. Таково было соглашение. Уолду и полиции не нужно было ничего делать, кроме как помогать, а он уже помог троим ополченцам уйти в отставку.

Он припарковался перед фермерским домом, а остальные его люди выстроили свои машины в линию, как блокаду, у входа на подъездную дорожку. Ничто не попадет внутрь. Ничто не выберется наружу. Из своих исследований он знал, что ополченцев осталось немного. Эта угроза исчезла. Ночь обещала быть безоблачной. Грант зажжет свой костер, скажет несколько слов, выпустит пурпурный дым, и ничего не произойдет, кроме нескольких бессмысленных смертей.

Потом, как надеялся Ларри, Грант исправит его лицо, и все вернется на круги своя.

Глава 17

- Вы не должны убивать меня, - заверил Ренни брата Сэры и другого мужчину. - Так и будет. Они обещали. И я это заслужил! Я, блядь, это заслужил!

Он снова ударил себя кулаком в лицо. Он почти не чувствовал этого. Может быть, из-за холода. Может быть, из-за онемения от ударов. Затем он поднял топор и приставил лезвие к своему горлу. Он тяжело и быстро дышал сквозь стиснутые зубы, разбрызгивая слюну, кровь и дерьмо. Лезвие казалось легким, как будто оно принадлежало ему, и он хотел вонзить его глубже, но не мог... просто не мог... он швырнул его обратно в дерьмовое сено и завыл.

Он положил руку на бедро, где Сэра держала ее до аварии, где она касалась его в последний раз, где все еще жила частичка ее сущности, повторяя ему: "Я люблю тебя, Ренни". Жалея, что не может стереть эти слова из воспоминаний, он плакал так сильно, что слезы смыли дерьмо и кровь с его щек.

- Мне очень жаль. Я не собираюсь убивать тебя, - сказал брат Сэры. Теперь он говорил почти успокаивающе, меняя подход. - Меня зовут Дерби.

- Я знаю, - сказал Ренни.

Ренни помнил этого человека с обеда в доме семьи Сэры. Это был тот самый шутник, который отпускал ехидные замечания. Что Дерби сказал Сэре?

Если хочешь обзавестись коляской, для этого необязательно ехать в больницу. Сейчас он уже не шутил.

- А это Арам, - представил его Дерби.

- Я не убивал Сэру, - сказал Ренни. - Пожалуйста, поверьте мне.

- Все в порядке, - сказал Дерби, все еще притворяясь спокойным. - Я знаю, что ты не причинил ей вреда.

- Я не говорил, что не причинил ей вреда! - крикнул Ренни, снова хватаясь за топор и тяжело шагая, с каждым шагом поднимая грязь. - Тебя здесь не было! Ты не видел, что они с ней сделали! Вы не видели, как я просто стоял, парализованный.

Ренни зарычал и прижал лезвие топора к его грудной клетке. Ему удалось только сделать надрез, не более опасный, чем другие, которые он оставил по всему телу, а затем наполнил своим собственным дерьмом. Почему они не были заражены инфекцией? Почему он не заболел здесь, на холоде? Почему он все еще дышит?

- Мы видели их, людей в коровьих головах, - сказал Дерби, и видимость спокойствия начала спадать. - Нас было около дюжины, а теперь осталось только двое.

Другой мужчина его перебил:

- Он - сумасшедший, Дерби. Он не слушает.

- Нет, Арам, он просто напуган. Я тоже боюсь. Ренни, я хочу сказать, что все мы не могли их остановить. Нет смысла винить себя, что ты этого не смог.

- Сэра была единственной девушкой, которая когда-либо любила меня, и она сказала это, когда весь мир разрушился, и я даже не пытался спасти ее, когда они забрали ее, когда они...

-