Отдернув свою руку, я вышла из ванной комнатыи подумала, как же хорошо, что на дворе лето. Хенк вышел следом за мной,задержавшись в душе всего минуту, наглядно показывая мне тем самым, что время,проведенное в ванной комнате, дорого стоит.

— Ты хочешь есть?

— Я бы вообще-то не отказалась, — честнопризналась я Хенку.

— Тогда поехали в магазин, потому что завтравоскресенье и магазины вообще не работают.

— Что, у вас по воскресеньям магазины неработают?

— Нет.

— А если нужно срочно что-то купить?

— Необходимо подождать до понедельника, — спрежней невозмутимостью ответил Хенк и принялся одеваться.

Как только мы с Хенком оделись, он подошел комне ближе, бережно притянул к себе и поцеловал в губы.

— Спасибо за секс. Это было великолепно.

— Занимаясь любовью, ты постоянно говорил«Рия!» Что бы это значило? — не могла не поинтересоваться я.

— Рия — это моя покойная жена.

— Покойная жена???

— Извини, что я назвал тебя ее именем. Простоя почувствовал к тебе такой прилив нежности, который чувствовал только к ней.

Этот ответ меня вполне удовлетворил, и явспомнила о том, что и в самом деле в своих письмах Хенк писал мне о том, чтоего покойную жену звали Рия. Как же я сразу об этом не вспомнила! Она умерлатри года назад. Хенк рассказывал мне о том, как сильно ее любил, какблаготворил и благодарил ее за сына, как не мог на нее надышаться, как никогдаей не изменял и считал ее самой лучшей женщиной в своей жизни. Только вот я таки не поинтересовалась, от чего именно она умерла. Как-то неудобно былоспрашивать, честное слово. Все-таки у человека такая трагедия…

— Ты не злишься на меня за то, что я назвалтебя ее именем? — Хенк ласково гладил меня по голове.

— Нет. Это же твоя любимая женщина.

— У меня никого не было с тех пор, как ее нестало, — трогательно произнес Хенк.

— У тебя не было ни с кем секса?

— Нет.

«Что-то не похоже», — усмехнулась про себя я.Я подумала, что после трехлетнего воздержания Хенк должен был бы затрахать менячуть ли не до смерти и не выпускать из своих объятий еще несколько суток.

— А от чего умерла Рия? — не ожидая от себя подобнойсмелости, спросила я.

— Она оступилась и упала с лестницы.

— Где?

— Здесь.

Хенк махнул рукой в сторону лестницы ипобледнел. Видимо, этот разговор совсем не приводил его в восторг.

— Она разбилась.

Мне хотелось задать еще несколько вопросов, ноХенк, словно почувствовал мои намерения и сразу отрезал:

— Я не хочу говорить на эту тему. Мне оченьбольно.

Когда мы вышли на улицу, Хенк прошел мимомашины и, подойдя к велосипедам, предложил один мне.

— Поехали в магазин на велосипедах.

— Я не умею ездить на велосипеде. Я же писалатебе об этом. В последний раз я каталась в подростковом возрасте.

— Попробуй, это не сложно.

— Я же тебе говорю, что не умею.

— Когда мы ехали по Амстердаму, ты, наверное,видела, что на велосипедах тут ездят буквально все. Стоянки, предназначенныедля велосипедов, поражают любое воображение. Их намного больше, чем можно себепредставить. Тут ездят на велосипедах все: как студены, так и банкиры, которыемогут позволить себе очень дорогой автомобиль.

Словно в подтверждение слов Хенка я увидела,как мимо нас на велосипеде проехала бабулька лет восьмидесяти, которая прямо находу сунула в рот сигарету, поднесла к ней зажигалку и поздоровалась с Хенком.

— Вот видишь, это моя соседка,восьмидесятидвухлетняя бабушка Мариян. Она и то в таком возрасте ездит навелосипеде. Езда на велосипеде позволяет всем голландцам экономить на бензине,парковке, наземном транспорте. У велосипедистов тут свои дорожки, светофоры. Ихуважают автомобилисты. Голландцы очень берегут свою экологию.

— Не думаю, что экология сильно пострадает оттого, что мы доедем на автомобиле до магазина и обратно, — с нескрываемымраздражением ответила я. — Странно, что ты в аэропорт за мной на велосипеде неприехал. Наверное, ты поборол в себе такое желание, потому что тебе было бынекуда поставить мою большую дорожную сумку. Хенк, пойми, я не могу научитьсяездить на велосипеде за один день.

— Хорошо, поехали на автомобиле, — Хенк,видимо, устал со мной спорить. — Просто мы могли бы сэкономить бензин…

— Хенк, но ведь ты же писал мне о том, что утебя хорошая зарплата, — с обидой в голосе заметила я в тот момент, когда мысели в машину. — Знаешь, это уже не экономия… Я даже не знаю, как это лучшеназвать. Это не экономия. Это уже какая-то нужда. В моей стране мужчины,которые экономят на женщинах, считаются не экономными, а жадными.

Хенк пропустил мое последнее замечание мимоушей и завел двигатель.

— Таня, я не очень понимаю твои упреки. Почемуты считаешь, что люди экономят по той причине, что им чего-то не хватает?! Уменя действительно хорошая зарплата. Просто, видимо, в моей стране совсем нетакой подход к деньгам, как в твоей. Я слышал, что в твоей стране многиеженщины считают, что мужчина им чем-то обязан. Я же писал тебе о том, что уменя есть фиксированные ежемесячные расходы, и если у меня есть прекраснаявозможность на чем-то сэкономить, то почему бы и нет? Ты же хорошо знаешь, чтотакое ежемесячные фиксированные расходы. Это когда у тебя нет выбора и тыобязан платить по счетам. Это и выплаты за дом, за автомобиль, и автомобильныеи медицинские страховки, и обязательный налог в городскую казну. Я вынужденплатить и за то, что подметают мою улицу, вывозят мусор, сажают деревья ицветочки, благоустраивают территорию. Я не могу экономить на необходимыхрасходах, но я могу сэкономить на чем-то другом. На воде, отоплении,электричестве, телефоне, Интернете, бензине, питании, одежде и, если дажехочешь, на гигиене.

— А как это, экономить на гигиене?

— Ну, например, с умом расходовать гель послебритья, зубную пасту и мыло.

— Никогда не думала, что на этих вещах можноэкономить.