— Не просто можно, а нужно. Тем более вбудущем мне обязательно придется менять машину. Ведь машина изнашивается оченьбыстро и требует постоянного ремонта. Хорошо, если это мелкий ремонт. А есликапитальный? Тогда это очень серьезная статья расходов.

— А как же кино, театры, парки, рестораны,отпуск?

— Не переживай, мы в этом себе не отказываем.Просто чтобы что-то получить из того, что ты перечислила, нужно сэкономить начем-то другом. Я знаю, в чем разница между голландским и русским подходом враспределении денег.

— Ну и в чем?

— В том, что в России не копят деньги.Россиянам не с чего и незачем копить. У вас же там вечная инфляция. Она съедаетлюбые накопления. А у нас деньги копят в любой семье. Вы привыкли спускать вседеньги, а затем выкручиваться, занимая у знакомых. Для вас нормально жить вдолг, а у нас в долг не дают. Вы слишком расточительны и привыкли жить попринципу: «Как-нибудь пронесет!» В Голландии не проносит. У нас всераспланировано и просчитано.

Как только мы подъехали к магазину и зашливнутрь, Хенк взял корзину для продуктов и стал класть в нее то, что считалнужным, даже не интересуясь, чего бы хотела я. Мне надоело безмолвно плестисьза ним следом, и я, не раздумывая, положила в корзину гроздь бананов и пакетперсиков. Мне показалось, что Хенк слегка опешил от моей наглости. Но все жеон, слегка прокашлявшись, спросил:

— Это что?

— Фрукты, — с вызовом ответила я. — У тебяплохо со зрением? Ты хочешь, чтобы я сама за них заплатила? Поверь, мне это нетяжело. Я как-то не привыкла экономить даже на маленьких удовольствиях. Ты жена них не особенно экономишь, — я многозначительно посмотрела на упаковку пива,которую Хенк взял для того, чтобы расслабиться вечером.

Мой ответ произвел на Хенка должноевпечатление, и он тут же сменил тон на более вежливый:

— Ты хочешь фрукты?

— Хочу. Разве мы не можем их себе позволить?

— О чем разговор? Конечно, можем. Я с радостьюкуплю тебе фрукты. Ты же мой гость, и мне непременно хочется побаловать тебячем-нибудь вкусненьким.

— И на этом спасибо, — не раздумывая, яположила в продуктовую корзину еще пакет яблок и груш.

Направившись в сторону касс, я почувствоваланеладное и, остановившись, увидела, что Хенк продолжает стоять на месте.

— Что-то случилось?

— Таня, подойди ко мне.

— В чем дело?

Я подошла к Хенку и задала вопрос усталымголосом:

— Хенк, что опять не так?

— Ты съешь все эти бананы?

— Не знаю, а что?

— Я спрашиваю, ты съешь их за один раз?

— Ну, не за один, так за два или три. Но то,что они не загниют, я тебе гарантирую.

— Меня шокирует такой нерациональный подход кпокупкам. Я покупаю ровно столько, сколько смогу съесть.

— Так завтра все равно магазины закрыты.Воскресенье же.

— За один день ничего не случится. Если тызахочешь что-то купить, то можно подождать понедельника. Таня, надоперевоспитываться, а то из тебя получится просто никчемная хозяйка.

Мне казалось, что я никогда еще не испытывалабольшего унижения и стыда, чем сейчас. Я была готова провалиться сквозь землю,только бы никогда не оказаться в той ситуации, в которой оказалась в данныймомент.

— Что ты предлагаешь? — обреченно задала явопрос, боясь разреветься от дикого унижения.

Не говоря ни единого слова, Хенк оторвал ответки ровно один банан, взял одно яблоко, один персик, одну грушу и положил всеэто в корзину. Все остальные фрукты он выложил обратно на полки магазина.

— Не думаю, что ты съешь больше, — совершенноспокойно сказал он. — Тебе даже на завтра хватит. За один прием человеческийжелудок не вместит столько. Не думаю, что он у тебя настолько растянут.

Пока Хенк рассчитывался на кассе, я стояла нижива ни мертва и боялась встретиться с окружающими меня людьми взглядом. Мнеказалось, что другие покупатели надо мной откровенно смеются, но уже на самомвыходе я подняла голову и увидела, что никому нет до меня никакого дела.

Как только мы сели в машину, Хенк продолжилчитать мне нотации все тем же раздраженным и поучительным голосом:

— Я слышал, что у тебя на родине варят борщина три дня в больших кастрюлях.

— Варят, ну и что? Чем дольше стоит борщ, тембольше он настаивается и тем он вкуснее становится.

— У нас варят суп на одну порцию. А если едятдвое или трое — то на две порции или на три.

Хенк по-прежнему говорил о ненавистной мнеэкономии каким-то занудным и отвратительным голосом, а я закрыла глаза и,облокотившись на спинку пассажирского кресла, подумала о том, что мне совсем нехочется за него замуж, не хочется попадать в жуткую зависимость от человека,который будет экономить на мне каждую минуту. А ведь как хорошо все начиналось…

Какие же трепетные и нежные письма он мнеписал. Называл королевой и писал о том, что он сделает все возможное, чтобыстать моим королем. А на деле он оказался обычным и расчетливым скрягой,готовым удавиться за каждую потраченную на меня копейку. Господи, а ведь я радитого, чтобы выйти замуж за иностранца, даже совершила настоящий подвиг иреально похудела. Не знаю, как для кого, но для меня это просто героическийпоступок, ведь я не могла похудеть несколько лет.

Все началось с того, что похудела моя подругаЛенка. Она стала стройной, эффектной и еще более интересной. Сначала ясписывала это похудание на ее несчастную любовь. Вернее, для Ленки эта любовьбыла счастливой, но со стороны она казалась глубоко несчастной. Любить женатогомужчину, который клянется в вечной любви, но при этом не забывает напоминать отом, что он никогда не уйдет из семьи, ой как не сладко. Но оказалось, Ленкиналюбовь не сыграла особой роли в снижении ее веса.