Угу, десять тысяч соринок… и сразу в оба, для симметрии…

Саллер недоверчиво прищурился. Изумление во взгляде сменилось пониманием, смешанным с не совсем понятным мне чувством. Уважение? От этого невыносимого гордеца? Нет, точно показалось.

— Помнится, вы настаивали на визите к мужу, графиня. Не передумали? — осведомился он, никак не прокомментировав мое сомнительное утверждение. Неужели поверил? — Тогда идемте. Кстати, заодно попросите Дильфора проверить, что же случилось с вашими глазами. На всякий случай. — А вот теперь в его тоне явственно мелькнула насмешка.

Стало обидно. Мне нравился этот мужчина, и подсознательно — глубоко-глубоко в душе — я, как всякая женщина, мечтала, что меня немедленно бросятся утешать. Спросят о причине слез, поддержат, посочувствуют, по крайней мере, а потом бережно прижмут к себе, закрывая от враждебного мира. И я вцеплюсь в его рубашку, уткнусь носом в грудь, зажмурюсь и забуду обо всем. Пусть хотя бы на пару минут — в моем положении уже достаточно.

Но герцога мои воздушные замки мало интересовали. Его светлость в очередной раз вознамерился поиздеваться. Значит, правильно я решила впредь избегать общения и лишний раз с ним не сталкиваться. Так будет лучше для всех.

— Не передумала, — произнесла сухо и, обойдя гостя, первой направилась к выходу.

Идти пришлось долго. Мы спускались, сворачивали из одного коридора в другой, опять поднимались, и мое удивление с каждой минутой росло все больше и больше.

— Почему нас с мужем поселили так далеко друг от друга? — наконец не выдержала я, покосившись на молчаливого провожатого.

— Дильфор разместил вашего супруга в лекарском крыле, — Саллер ответил не сразу, словно его оторвали от каких-то важных размышлений. — Я не возражал. Не беспокойтесь, графиня, — добавил он холодно, — после того как кризис минует и граф пойдет на поправку, вам выделят совместные покои. Как и полагается.

Голос герцога звучал отрывисто и раздраженно, он явно не жаждал общаться. Впрочем, мне тоже стало не до разговоров.

Совместные покои… Еще одна напасть. А ведь можно было предположить.

Трэй, миленький, я ничего против тебя не имею и даже искренне соболезную, но оставайся, пожалуйста, пока в этой своей больнице, ладно? Хотя если Ольес не встанет на ноги, как без него попасть в Древнюю обитель? Куда ни кинь, всюду… сплошная засада. Ладно, без паники. Сначала разберемся, что из себя представляет навязанный непонятно кем муж, а потом прикинем по обстоятельствам.

В лекарском крыле мы почти сразу наткнулись на Дильфора.

— Мэссер, миледи…

Рыжеволосый мастер вежливо поздоровался и повернулся к Саллеру, вопросительно вскинув брови.

— Графиня выразила желание навестить супруга, — пояснил герцог, и брови лекаря поползли еще выше. Видимо, светским дамам не часто приходили в голову такие сумасбродные идеи.

Взгляды мужчин встретились. Секунда, другая — эти двое явно понимали друг друга без слов — и лекарь едва заметно пожал плечами.

— Я провожу… — начал он.

— Нет, — отрезал герцог. — Проводит кто-нибудь другой, а ты останешься, расскажешь, в каком состоянии сейчас граф. Есть изменения?

Дильфор кивнул и окликнул пробегающего мимо смутно знакомого паренька:

— Леом, отведи миледи к его сиятельству и… — Он замялся, и мне показалось, сейчас добавит: «Проследи, чтобы ничего не разбила и не испортила». Но, разумеется, мастер так не сказал. — И никуда не уходи, вдруг графине что-то понадобится.

В общем, присматривай там за этой взбалмошной девицей. Мало ли что ей на ум взбредет.

В комнате, куда меня доставил подмастерье, было просторно, светло и пахло, вопреки опасениям, не лекарствами, микстурами, болезнью или смертью, а свежестью и цветами. Обвела помещение взглядом — действительно цветы. Пушистый розово-белый букет, источавший тонкий, чуть горьковатый аромат. Любопытно, как он сюда попал? Кто его принес, поставил в высокую изящную вазу и аккуратно пристроил на подоконник? Вряд ли Дильфор или Леом. Скорее всего, вон та милая русоволосая особа, что занимала кресле около кровати и при нашем приближении поспешно вскочила на ноги.

— Ниава, можешь отдохнуть, — строго распорядился мой спутник. И девушка с певучим именем Ниава, послушно склонившись, тенью скользнула за дверь.

Хм… Сиделка? Похоже на то. Решила порадовать пациента, если тот очнется, цветами, пожалела страдальца. А кто бы такого не пожалел?

Опустилась в кресло, всматриваясь в лицо лежащего на кровати человека.

Высокий лоб с прилипшими к нему прядями, чуть заострившиеся, но по-прежнему совершенные черты, ровный излом бровей, тени от длинных ресниц на чистой полупрозрачной коже, горестно изогнутый чувственный рот. Лицо в обрамлении спутанных золотистых волос поражало красотой.

Трэй Ольес был невероятно хорош собой, и болезнь не обезобразила его, напротив, странным образом сделала еще привлекательнее. Хотелось обнять его… и плакать. От сострадания к несчастной жертве чужих коварных планов. Других эмоций юный граф, несмотря на все свое очарование, у меня, увы, не вызывал.

Я «помнила», что испытывала Мири по отношению к мужу — восторг, трепет, истому, смутное желание чего-то большего, чем просто поцелуи. Помнила, но чувств ее не разделяла.

Не скрою, сегодня у меня не раз проскальзывала предательская мысль, что если мы с Трэем друг другу понравимся, кто знает… вдруг у нас что-то получится. И вот сейчас, глядя на него, я твердо поняла — нет, не получится. Ничего у нас не выйдет: ни семьи, ни детей, ни общего будущего. И в постель с ним я никогда не лягу. Просто не смогу.

Глубоко вздохнула, протянула руку, ласково погладила густые мягкие волосы.

Хороший ты мужик, Трэй Ольес, но не орел! В смысле, не мой орел.

Я уже собиралась убрать ладонь, как вдруг запекшиеся губы юноши искривились, веки затрепетали, медленно поднялись, и на меня уставились небесно-голубые, мутные от боли глаза. Охнула от неожиданности, а потом наши взгляды встретились — сердце, тяжело бухнув в груди, замерло, и я сама словно окаменела, не в силах ни моргнуть, ни пошевелиться.

— А-а-а… Ваше сиятельство, слава Танбору, мы так ждали… наконец-то… ваше сиятельство…

Возбужденно-сбивчивая скороговорка Леома выдернула меня из оцепенения. Встрепенулась, возвращаясь к реальности, хотела отстраниться, но ледяная, чуть подрагивающая рука перехватила мои пальцы и неожиданно крепко сдавила.

За спиной послышался топот, хлопнула дверь, и за стеной восторженно завопили:

— Мастер Дильфор, мастер… Ниава, найди мастера, скажи, милорд пришел в сознание. Да-да, вот только что… конечно, уверен. Ну что же ты ревешь? Беги скорее! А, ладно, я сам…

Быстрые шаги стихли вдали, а Трэй, по-прежнему не отводя от меня взгляда, прижал мою ладонь к своей щеке, удовлетворенно-счастливо, как-то очень беззащитно улыбнулся, опустил ресницы и затих.