Они засмеялись, и напряжение между ними немного спало.

– Твой отец тоже вряд ли обрадуется, но мы ведь можем перетянуть его на свою сторону, правда? – сказала Рут и в знак материнской солидарности приобняла Лорен за плечи.

– Попробуем, – ответила Лорен, и Рут впервые с момента выкидыша увидела на ее лице улыбку. – Мам, мне все же кажется, что ты не представляешь, насколько все изменится. Когда проходишь через ЭКО, подстраиваешь под него все стороны жизни, а у тебя серьезная работа, бизнес – как же ты будешь все это совмещать?

– Милая, у меня сердце кровью обливалось: очень тяжело было видеть тебя в таком состоянии и думать, что ничем не можешь помочь. Я готова пойти на все, если есть хоть малюсенький шанс подарить тебе ребенка. И не беспокойся, я смогу спланировать рабочий график так, чтобы он вписывался в план лечения, – уж в этом мне нет равных, сама знаешь.

Лорен бросилась на шею матери.

– Спасибо тебе за все: за то, что поняла меня, и за твое предложение. Шансы на успех микроскопические, но как же мне хочется верить, что все получится, – уткнувшись лицом в плечо Рут, она прошептала: – Люблю тебя, мам.

От приятной неожиданности Рут даже покраснела. Она никогда не чувствовала себя нужной Лорен, которая, в отличие от Алекс, всегда была достаточно сдержанной. Рут вдруг ощутила себя сильной и значимой – настоящей матерью, любимой. К глазам подступили слезы. Поглаживая Лорен по голове, она проговорила:

– И я люблю тебя. Поживем – увидим, но надеюсь, что мы справимся.

Рут рассказала, что записалась на первичный прием, и завтра они втроем с Лорен и Дэном должны на него явиться. Хотелось бы предупредить заранее, но, чтобы уложиться в сроки, действовать придется безотлагательно. Лорен засомневалась: значит, вечером ей придется поговорить с Дэном, как только он вернется из Бирмингема – уставший и, скорее всего, подвыпивший. Не самое лучшее время.

– Сейчас или никогда, – твердо заявила Рут. – Приготовь вкусный ужин, подробно расспроси о матче, а потом можешь рассказывать. Я оставлю вас наедине.

Обнимаясь с дочерью на прощание, Рут добавила:

– Все получится, милая. Я в тебя верю!

* * *

Вернувшись домой, Рут переоделась в спортивный костюм, надела кроссовки и отправилась на пробежку в Ричмонд-парк: за одиннадцать с половиной километров она настолько устала, что сил на навязчивые мысли совсем не осталось. Дул сильный ветер, и между деревьев прятались олени. Рут нравилось испытывать свое тело на прочность, чувствовать его выносливость и силу. Ежедневные пробежки на протяжении многих лет помогали ей очистить разум и разобраться с задачами, которые поначалу казались неразрешимыми. Мантры, которые она придумывала и прокручивала в голове снова и снова, давали ей силы на то, чтобы справиться с проблемами на работе и конфликтами дома. Одна из них сейчас возникла сама по себе: “Я смо-гу”.

Слова возникли у Рут в голове и повторялись каждые три шага. Ее вдруг охватило невероятное ликование, как будто силы, порожденные новой энергией, стали совершенно безграничны – почти как в молодости. Все в ее руках: она убедит врачей ускорить лечение, перетянет Адама на свою сторону и – вдохновленная его любовью и поддержкой – до наступления своего дня рождения передаст малыша в руки Лорен.

Тем временем небо на западе предвещало закат, и золотистые облака сбивались в единую сверкающую глыбу. Рут бежала прямо к ней, представляя, что ждет ее впереди, с улыбкой встречая прохладный ветерок.

“Я смо-гу. Я смо-гу. Я смо-гу”.

После пробежки она зашла в кафе у поместья Пембрук-лодж, заказала чашечку горячего шоколада и устроилась на террасе с видом на долину Темзы, по которой река, будто стальная лента, вилась от Виндзора в Лондон. Рут проверила входящие сообщения – ни одного от Адама – и позвонила Белле, которая все еще была на работе.

– Как успехи? Аню все устраивает?

– Да это кошмар какой-то, – призналась Белла.

Рут услышала приглушенный зевок и мыслями оказалась в монтажной комнате: повсюду бумажные стаканчики с остывшим недопитым кофе и контейнеры с засохшей едой из доставки.

– Если хочешь, я приеду помочь. Привезу нормальный ужин и заменю тебя, а ты пока поешь и передохнешь немного.

– Нет-нет, – решительно заявила Белла, – лучше наслаждайся вечером с милашкой Адамом. Но знаешь что? Я буду очень признательна, если ты поговоришь за меня с Аней. Она мне уже названивала, и такими темпами я тут ночевать останусь. Может, тебе удастся убедить ее, что версия, которую я вам обеим только что отправила, полностью соответствует всем этим обширным – а точнее, чудовищно бесчеловечным – требованиям? К тебе она прислушивается гораздо чаще, чем ко мне.

– Конечно, за это даже не беспокойся, – ответила Рут.

Она была старше Беллы на десять лет, и поэтому ее решения имели больший вес в глазах гигантов индустрии, с которыми им периодически приходилось иметь дело.

– Кстати, как там Лорен?

Рут не знала, как ответить. Вся жизнь Беллы крутилась вокруг ее работы, довольно долгих отношений с одним мужчиной и ретро-спорткаров. Она не хотела иметь детей и за все время их с Рут знакомства проявляла сдержанный, ограниченный вежливостью интерес к проблемам Лорен.

– Я приезжала к ней сегодня – трудно сказать, ей то лучше, то хуже. Кстати, хотела тебя предупредить: я решила поработать завтра из дома, чтобы съездить с ней к врачу, – Рут говорила чистую правду, которая почему-то звучала, как ложь. Она вдруг заметила, что дрожит от холода. – Слушай, Белла, мне пора – я в парке, и тут довольно зябко.

Солнце садилось, и потускневший пейзаж окутали нити тумана. Рут поспешила к машине и поехала домой. Входная дверь была закрыта на два оборота – значит, Адам еще не вернулся. Она была в растерянности. Как только они помирятся и он будет в хорошем расположении духа, ей придется рассказать ему о своем решении и убедить его, что это дар, а не какое-то моральное извращение. Если есть хоть малейший шанс выносить ребенка для Лорен, то Адам должен быть рядом: без его поддержки – моральной и физической – она никак не справится.

* * *

Дэн вернулся только в половине одиннадцатого: поезд задержался из-за сбоев связи, поэтому домой он приехал уже протрезвевшим и ужасно голодным. Он был уверен, что Лорен спит, однако она дождалась его, а дом в ярком свете ламп сверкал чистотой. Стол был накрыт к ужину: Лорен поставила цветы и достала фарфоровый сервиз, который им подарили на свадьбу. Кроме того, она успела пробежаться по магазинам, чтобы приготовить пастуший пирог и шарлотку по рецепту его матери. Дэн совершенно такого не ожидал.

– Я уже и не помню, когда так вкусно ел! Правда! – говорил он, накладывая в тарелку третью порцию пудинга, и осторожно добавил: – Кажется, тебе уже лучше?

– Да, наверное. Просто появилась какая-то надежда…

– Отлично!

– Кстати, к нам мама забегала.