Взяв в руки телефон, Рут четко расставила приоритеты. Лорен ответила не сразу. В трубке послышался сонный голос, и материнское сердце сжалось.

– Ты поговорила с Дэном? Мне нужно знать, отменять запись в клинике или нет.

– Ой, мам, прости. Он поздно вернулся, и мы полночи это все обмусоливали.

– И что решили? – спросила Рут, стараясь унять дрожь в голосе.

– Он согласился, так что мы придем. Но только чтобы обсудить возможности.

Рут встала и выглянула в окно, выходящее на сад. Ей показалось, что все чувства вдруг разом обострились. Этот день она запомнит на всю жизнь: свет утреннего солнца струится сквозь панорамные окна; красные ягоды кизила блестят, будто свежая кровь; соседская трехцветная кошка притаилась на заборе, наблюдая за белками, балансирующими на яблоне, всего в одном прыжке от нее.

– Мам, ты тут?

– Да-да. Милая, я так рада, что ты смогла его убедить. Клиника на станции Юстон, сейчас отправлю адрес.

* * *

Клиника Маринелла представляла собой причудливую смесь частного медицинского учреждения и трехзвездочного отеля: на стенах висели репродукции Джека Веттриано, а многочисленные объявления предлагали отведать капучино с булочками. Но Рут заметила, что все вокруг немного потрепанное: на столиках старые помятые журналы, из-под оранжевой обивки стульев торчит черный поролон, а запах пыли и плесени едва ли замаскируешь резким цветочным ароматом. Бронзовые хризантемы на гранитном пьедестале давно увяли, и сморщенные лепестки, будто мертвые насекомые, облепили розовый камень. Клиника находилась возле Харли-стрит – на окраине, подальше от людных мест – и не бросалась в глаза. Рут ужасно расстроилась, но тут же приободрилась: зато здесь могут быть более гибкие условия, и им наверняка пойдут навстречу. В коридоре пухленькая секретарша с длинными голубыми ногтями, увидев Рут, перестала печатать и сняла наушники. Она спросила имя и номер кредитной карты – “простая формальность для проверки записи”. “Какая бездушная безвкусица”, – подумала Рут, с тоской вспомнив натянутую обходительность государственных клиник.

Лорен опоздала и заметно волновалась.

– Дэн сейчас придет, он покупает газету, – сказала она и обняла мать. Рут в голову пришла мысль о том, что теперь-то они точно заодно.

Вскоре появился Дэн: он казался необычайно сдержанным, сел отдельно от Лорен и Рут и принялся листать газету. Наконец медсестра, одетая в пестрый халат с цветочным принтом и черные легинсы, вызвала Рут, и все трое последовали за ней в безликий кабинет.

– Меня зовут Хелен Брейтуэйт, – представилась медсестра. – Зовите меня просто Хелен, мы стараемся поддерживать непринужденную атмосферу.

Рут объяснила, что они пришли на ознакомительный визит, но времени у них в обрез. Хелен кратко рассказала им об услугах, которые предлагает клиника, и обрисовала примерный график лечения для суррогатных матерей в постменопаузе.

– Сроки разнятся, – сказала Хелен. – Как правило, у женщин старше пятидесяти лет матка сжимается, у некоторых даже до размеров грецкого ореха, и истончается. Потребуется время, чтобы привести ее в детородное состояние.

Рут глубоко вдохнула, как бы стараясь растянуть скукоженную утробу и придать ей эластичности. Дэн, сидящий рядом с ней, поерзал в кресле.

– Обычно наши пациентки в постменопаузе на протяжении месяца принимают медикаменты, после этого мы провоцируем у них прорывное кровотечение, чтобы отторгнуть затвердевший с последней менструации эндометрий. Затем проводится высокодозная заместительная гормонотерапия, чтобы матка снова расширилась, уплотнилась и налилась кровью, – объяснила медсестра и улыбнулась Рут.

– Прошу прощения, срочно звонят по работе. Скоро вернусь, – отбарабанил Дэн, вставая со своего места.

– Бедняга, – заметила Хелен, когда Дэн скрылся за дверью. – Нелегко слушать об интимных процессах в организме тещи, но я уверена, он скоро привыкнет.

Когда он вернулся, медсестра рассказывала о правовом регулировании суррогатного материнства и требованиях к клиникам. Например, медицинские учреждения обязаны предупреждать будущих родителей и суррогатных матерей обо всех возможных опасностях.

– Миссис Фернивал, риски действительно есть. – Хелен сделала паузу и приподняла брови, подчеркивая важность своих слов. – И вы должны полностью осознавать опасность деторождения в вашем возрасте.

– Я осознаю, – с нетерпением ответила Рут. – Просто скажите, что может произойти в худшем случае и какова вероятность.

Хелен вздохнула с предвкушением, как будто в кафе ей дали огромное меню, от которого глаза разбегаются, и стала перечислять:

– Преэклампсия, эклампсия, инсульт, кровотечение, – продолжала она, загибая пальцы. – Смерть, конечно же. Процент материнской смертности могут назвать врачи.

– Мам, я же говорила… – начала Лорен, схватив Рут за руку, но та отмахнулась.

Хелен продолжила перечислять всевозможные беды, с которыми могут столкнуться пожилые роженицы. Однако затем она неожиданно сменила тактику и заверила, что в “Маринелле” пациентки редко сталкиваются со всеми этими проблемами, поскольку программу лечения назначают только для женщин с пониженным уровнем риска.

– Вот видишь! – сказала Рут, повернувшись к Лорен. – Я здорова и в отличной форме, вам не о чем беспокоиться.

Хелен добавила, что перед началом лечения они втроем должны посетить специальную консультацию, на которой обсудят все проблемы и выслушают все их опасения.

– Кстати, а что насчет мистера Фернивала?

– Я замужем, если вы это имеете в виду, – невозмутимо ответила Рут.

– Тогда в первоначальном свидетельстве о рождении вы оба будете указаны как родители ребенка. Кроме того, нам потребуется согласие вашего мужа перед тем, как мы сможем перенести эмбрион в вашу матку. И также необходимо, чтобы он присутствовал на консультации.

– То есть по протоколу вашей клиники моя матка – собственность моего мужа? – возмущенно спросила Рут. – Очень странно!

Она совершенно не ожидала, что Адаму придется идти на консультацию. Ему это явно не понравится.

– Для нашей клиники это стандартная процедура, – ответила Хелен, пожимая плечами. – Нам нужно проинформировать супругов или партнеров, чтобы избежать неприятностей в дальнейшем. То есть документы будете подписывать все вчетвером.

Она пояснила, что биологическим родителям ребенка можно подать заявление на передачу родительских прав только через шесть недель после рождения, поскольку по закону суррогатной матери дается время на восстановление и принятие окончательного решения о согласии со всеми условиями.

– Мы предупреждаем всех наших потенциальных клиентов о том, что соглашения о суррогатном материнстве не имеют исковой силы, поэтому вам стоит получить юридическую консультацию, прежде чем начать лечение.

– Видишь, а ты мне не верила! В Британии всем плевать на права родителей, – сказала Лорен Рут. – Это еще хорошо, что мы одна семья, а представь, каково другим ждать появления на свет своего малыша и все время сомневаться, отдаст ли его чужая женщина или нет.