Так… Фух.

А теперь самое сложное.

Открываю сообщения от Никиты. Первое отправлено в семь утра. С отвращением читаю сначала его стенания на тему отсутствия чистых полотенец в ванной. Ему пришлось после душа идти за ними в комнату. Потом ещё более резкие аргументы на тему отсутствия готового завтрака. И только третьим идёт вопрос: «где я?»

Я почти два года потратила на человека, который, оставив меня дома в абсолютно убитом состоянии, так ещё и один на один с угрозами преступников, как ни в чем не бывало утром требует своих благ. А вдруг меня уже нету в живых вообще?

Набираю его номер и, не дыша, жду ответа.

— Ну ты совсем охренела? — рявкает он мне в трубку. — Когда дома будешь? Я целый день голодный был. Яичницу пришлось жарить.

— Привет, — Выдыхаю. — Мы расстаёмся, Никита, собери, пожалуйста, мои вещи. Завтра их заберут.

— Не понял… — борзеет его голос. — Это куда ты собралась?

— У меня другой мужчина, — говорю специально. Даже с налётом вызова.

— Ты охренела? — орет он. — А как же замуж, с родаками хочу познакомиться и прочая канитель?

— Извини. Прощай, — я просто трусливо сбрасываю звонок.

Телефон вибрирует. Звонки, сообщения сыпятся, обличая меня во всех грехах.

Закидываю его под подушку, залезаю под одеяло и прикрываю глаза.

Как же я устала. Особенно разочаровываться.

Проваливаюсь в беспокойный сон и просыпаюсь от какого-то кошмара, когда за окном становится уже совсем темно.

Пытаюсь продолжить спать, перевернувшись на другой бок, но голод не даёт.

Желудок сосет и режет. Аж до тошноты.

Осторожно ковыляю до двери, отмечая, что после покоя боль в ноге стала однозначно меньше, и выглядываю в коридор.

В доме тишина. Пыхтя, как груженый листвой ёжик, спускаюсь сама по лестнице и дохожу до столовой.

И первое, что я вижу в свете ночной подсветки шкафчиков, это знакомый силуэт бумажного пакета для еды с буквой «эм».

Поперхнувшись слюной, заглядываю в него и нахожу внутри обычный чизбургер и упаковку наггетсов.

Это мне? Ну очевидно же…

Плюхаюсь на стул, и с тихим стоном откусываю кусок от булки. Господи, какая же эта гадость вкусная с голодухи.

От удовольствия подлетает настроение, и я улыбаюсь, дожевывая котлету.

Самое странное, что несмотря на все отвратительные слова, сказанные Алексеем в мой адрес, он остаётся единственным мужчиной в моей жизни, от которого я не ловлю безразличия. На фоне этого даже обида замыслилась и почти не чувствуется.

Неудобоваримый осадок, конечно, есть, но он сейчас замечательно заедается ароматным фастфудом с привкусом мужской заботы.

Ничего не понимаю… Как мне себя вести? Что чувствовать? Как не обмануться?

Выпиваю стакан воды и совершаю обратный ковыляющий путь в спальню.

Завожу себе будильник на семь, чтобы приготовить местному Барину завтрак, обнимаю одеяло и проваливаюсь в бархатный полноценный сон.

— Доброе утро, Аня, — раздаётся бесстрастное над моей головой. — Пора вставать.

Сквозь сон улыбаюсь видению. Какой Алексей строгий, красивый даже без своего костюма. И пахнет… хочется, как кошке, потрепать этот запах на меховушке.

Я сладко тянусь.

Чувствую, как по ноге скользит что-то горячее. Оно задирает край моего сарафана и сжимает бедро.

Слишком реально, ощутимо так сжимает для сновидения.

Подлетаю. Сажусь на постели и во все глаза смотрю Баринова.

Он сам меня будит? Я снова проспала? Блин…

— Давай, Аня, — он смотрит на часы. — Быстро приводи себя в порядок.

— Зачем? — хлопаю глазами. — Мы куда-то едем?

— В больницу, — жмёт он плечами. — Я вчера говорил.

— Ясно… — шепчу, проглатывая обиду. — Дайте мне десять минут.

— Тебе не нужна помощь? — дергает он бровью.

— Нет, — сжимая губы, вздёргиваю подбородок. — Большое спасибо за предложение.

Значит, все-таки так… Алексей Егорович.

Барин

Вот как ей это удаётся?

Отрываю взгляд от дороги и смотрю в зеркало заднего вида на Аню.

Ну оскорбленная английская королева! Не меньше.

Спина ровная, напряженная, волосы в косу затянуты и перекинуты через плечо. Ни взгляда в мою сторону, губы поджаты в линию…

Бесит!

Добавляю скорости, чтобы побыстрее покончить с этим неприятным делом.

Наверное, я действительно не прав в том, что сорвался и вывалил на девушку всю информацию в куче, да ещё и в грубой форме. Но не сдержался. Рот ей заткнуть хотелось. Если не чего-то пожёстче…

Сама того не зная, Аня попала прицельным в самое больное.

Этого не понять обычному человеку. Потому что… страшно даже говорить и вспоминать. Принять — не возможно…

Меня обгоняет какая-то борзая спортивная тачка, и я, уходя от столкновения, резко дергаю руль вправо.

— Ай… — с заднего сиденья раздаётся сдавленное хныкание.

— Ударилась?

— Да… — я вижу, как Аня трёт голову.

— Нужно было пристегнуться, — говорю ей назидательно.

Она показательно вытягивает ремень и щёлкает креплением.

Вот и пообщались.

Заворачиваю на территорию большой частной клиники и паркуюсь. В лобовое стекло вижу, что к машине уже спешат ребята Глеба.

— Доброе утро, — открываю дверь. — Все проверили, предупредили?

— Алексей Егорович, доброе утро! — отвечают вразнобой. — До девяти пятнадцати правое крыло в вашем распоряжении.

— Спасибо, — киваю ребятам. — Готова? — поворачиваюсь к Ане.

— Разве к этому можно подготовиться? — с сомнением качает головой.

На ресепшн медсестра выдаёт нам бахилы, пеленки, личные карточки и стикеры для пробирок.

Аня с удивлением косится на меня.

— Вы тоже будете сдавать анализы?

— А что в этом такого? — жму плечами. — Взрослые люди, когда вступают в отношения, кажется, именно так и поступают.

— А у нас с вами отношения? — уточняет.

— Увидим, — отзываюсь неопределённо. — Вдруг тебе понравится?

— Не переживайте, — отвечает гордо. — Ровно через месяц сможете найти себе новое развлечение.

Стискиваю зубы, ощутимо прихватываю девчонку за локоть и тащу к лаборатории.