— Ну, Михалыч, ладно тебе, что ты каждый день меня так напрягаешь? Отдам я тебе твою сотку, как только пенсию дадут, так сразу и отдам, — заплетающимся языком говорил Дударев.

— Значит, на то, чтобы пьянствовать, у тебя деньги есть, а чтобы долг отдать — нет, — не без злорадства заметил другой пенсионер.

— Михалыч, правда нет ни копейки. Это меня приятель угостил, — оправдывался Дударев.

— А ну тебя! — Кредитор с отчаяньем махнул рукой и пошел в глубину двора, бурча себе под нос: — Больше в долг ему никогда не дам.

Сергей Викторович выкурил сигаретку и направился к крайнему подъезду. Через несколько секунд оттуда вышел подросток. Я сделала ему знак рукой. Парнишка не обратил на мой жест никакого внимания.

— Эй, приятель, можно тебя на минуточку? — спросила я. — Ты не подскажешь, в какой квартире Дударев живет?

— Дударев? — Подросток немного подумал и пожал плечами: — Я такого вообще не знаю.

— Ну как же не знаешь? Ты же с ним в подъезде должен был сейчас встретиться.

— А, дядя Сережа, так бы сразу и сказали. — Подросток вдруг посерьезнел и поинтересовался: — А вы почему про него спрашиваете? И вы вообще кто?

— Я в том доме квартиру снимаю. — Я махнула рукой в сторону соседнего дома. — Говорят, Дударев в электронике хорошо разбирается, вот я и хотела, чтобы он мне телевизор починил. Только увидела его издалека, а догнать не успела.

— Да, дядя Сережа — большой спец, — подтвердил парнишка. — Сто раз мне видак чинил, пока родители DVD не купили. Он в сорок седьмой квартире живет, только вы к нему сегодня не ходите, пьяный он.

— Ладно, завтра к нему зайду, — сказала я. — Спасибо за информацию.

Возвращаясь к своей машине, я уже сомневалась, что моя версия насчет пенсионеров-домушников правильная. Если бы Дударев взял хату Козельчика, то был бы при деньгах и наверняка вернул бы пустячный долг в сто рублей. А Лункин не позарился бы на сломанный мобильник, а купил бы себе новый. А может быть, дедки конспирируются? Понимают: если начнут сразу сорить деньгами направо и налево, то это вызовет у окружающих подозрение. Ладно, пусть Лункин с Дударевым проспятся, завтра я смогу их навестить.

С Московской улицы я поехала домой. Договариваться о встрече с клиентом мне уже не хотелось. Я должна была подумать над вновь открывшимися обстоятельствами. Интересную историю поведал мне Лункин. Я понимала, что ему нельзя безоговорочно доверять, но все равно заинтересовалась его рассказом о судьбе Антонины Ершовой. Уж больно сентиментальный вышел рассказ.

Больше двадцати лет назад в коммунальной тарасовской квартире жила-была одна очень красивая молодая женщина. Ну просто русская Мэрилин Монро! Родственников у нее не имелось, а вот ухажеров хоть отбавляй. Она принимала их знаки внимания, ходила на свидания, кокетничала, но вот близко к себе никого не подпускала. Точнее, по словам соседа, мужчин она к себе не водила. То ли Тонечка очень хорошо знала цену своей красоте и потому была не в меру разборчивой в отношении представителей мужского пола, то ли она имела комплекс неполноценности из-за того, что у нее была судимость, о которой до поры до времени даже многочисленные соседи по коммуналке ничего не знали. В любом случае такое поведение Ершовой было, на мой взгляд, оправданно.

Знала ли она о том, чем занимается Юрий, самый преданный ее ухажер, непонятно. Скорее всего, талантливый квартирный вор Козельчик, любивший щегольски одеваться и не скупившийся на дорогие подарки, не распространялся о роде своей деятельности. Тем не менее, имея презентабельный вид и завидную настойчивость, Юрий не смог достучаться до сердца Антонины.

Потом снова грянул гром. Немолодой сосед Лункин, сексуально озабоченный вдовец, достал своими приставаниями, и гордая красавица, защищая свою честь, пустила в ход остро наточенный кухонный нож. В итоге — новый срок. И что интересно, практически в это же время Хирург совершил свою роковую ошибку, взяв себе бестолкового напарника, и тоже попал на зону. Причем Козельчик и Ершова освободились почти одновременно. Потом была встреча после долгой вынужденной разлуки и скорая свадьба. Ну просто хеппи-энд какой-то! Зажили супруги в любви и счастье, завязали с криминалом, наладили законный бизнес…

Квартирная кража для Козельчиков, конечно, не конец света. Но чувствовать себя в безопасности, когда знаешь, что кто-то посторонний уже один раз побывал в твоей квартире и может снова туда наведаться, нельзя. Даже супернадежные замки не спасают.

Таня, а не слишком ли много эмоций? Включи холодную рассудительность и опирайся только на чистый рационализм. Попробую.

Я закурила очередную сигарету и снова задумалась о том, кому под силу было справиться с этими замками. Прошли сутки, как я дала задание Валентинскому выяснить, реально ли изготовить дубликат ключа к замку-невидимке, но Виктор Иванович пока молчал. Хотя обычно он хватался за любой мало-мальский повод для того, чтобы набрать номер моего телефона. Значит, мое задание было не из простых. Может, мне самой ему позвонить? Нет, пусть еще поработает немного, не стоит торопить Валентинского.

А как насчет Дударева и Лункина? Я снова мысленно вернулась к версии о стариках-разбойниках. Теперь она мне не понравилась еще больше. Ну зачем пожилым людям идти на преступление? Неужели захотелось впрыснуть в кровь адреналина? Так в их возрасте это противопоказано. Ну это кому как… Может, они совершили квартирную кражу из меркантильных соображений? Да, пенсии у стариков небольшие, инфляция растет день за днем… Но ведь жили же они как-то до этого, и на дорогую водку денег хватало. Если уж дедкам пришло в голову грабануть кого-то, то зачем искать самый трудный путь? А если тут какие-то идейные соображения или месть? Об этом я уже думала, когда ждала Сергея Викторовича на Московской, а потом следила за ним. Конечно, такое могло быть, но с большой натяжкой. Но на всякий случай надо проверить алиби этих пенсионеров.

Я еще немного подумала на сон грядущий и пришла к неутешительному выводу — все мои версии, скорее всего, далеки от истины. Юрий Козельчик и его супруга — люди неординарные, поэтому кража из их квартиры должна иметь какую-то оригинальную подоплеку. Это была моя последняя мысль, развить дальше эту тему я не успела. Сон слепил мои веки, и через несколько секунд я заснула.

Никаких четких планов на третий день моего расследования у меня не было. Кроме того, я поймала себя на мысли, что опасаюсь звонка Козельчика. Вот позвонит мне Юрий Яковлевич, чтобы поинтересоваться, как далеко продвинулось мое расследование, а мне даже сказать ему нечего. Вроде бы без дела не сидела, но так ничего толком не выяснила. Точнее, выяснила то, что мой клиент наверняка не желал сделать достоянием гласности. А узнала я, что его ненаглядная супружница дважды отбывала срок в местах не столь отдаленных. Пикантная информация, ничего не скажешь.

Я вдруг вспомнила то, о чем подумала, разговаривая с Кирьяновым в машине. Теперь та мимолетная мысль вернулась и прочно засела в моей голове. Может быть, Антонина Никитична вовсе не жертва обстоятельств, а глубоко порочная особа? Почему-то до сих пор я относилась к этой женщине с сочувствием и практически не задумывалась о том, что именно она может иметь непосредственное отношение к краже. Действительно, могла ли Тонечка обуть своего супруга? На первый взгляд нет, потому что в момент кражи она вместе с ним находилась в сочинском санатории. Юрий утверждает, что Антонина взяла с собой свой комплект ключей. Узнав про кражу, Козельчик созвонился с женой и как бы между делом поинтересовался, на месте ли ключи от квартиры. Супружница заверила, что они при ней. Не исключено, что она сказала мужу неправду. А сделать это Антонина могла только в том случае, если она сама же и заказала квартирную кражу и заблаговременно передала преступнику свои ключи.