Попрощавшись со всеми, Эдгорд дернул вожжами и груженые сани покатились по снегу, вслед которым смотрели наставники детского приюта и провожали их взглядом, пока те не скрылись за поворотом. Сани были полностью нагружены всякими вещами и узелками, лишь позади оставалось место, где сидели Анна и Катарина, укутанная в теплую овчинную шубку. А впереди на возвышенности саней сидел Эдгорд, он же и самый счастливый отец, который направлял этот нелегкий воз по нужному пути. Зимой путь сложнее и длиннее, ведь солнечный день короче. Поэтому и выехали они на день раньше. Если летом добирались они за три дня, то зимой уходило на этот путь целых четыре. И они прибудут в самый канун Нового года, когда праздник обернется счастьем для всех. Маленькая Катарина столько слышала о своем дедушке, но ни разу его не видела, поэтому и ждала этой встречи с нетерпением. Мама ей рассказывала, что у нее там в новом доме, самая волшебная комната в мире, в которой все намного чудесней, чем в самой сказке. Когда она представляла ее в своих детских мыслях, с милого личика Катарины не сходила улыбка.

Стенли сегодня проснулся встал еще задолго до восхода солнца и принялся к подготовке этого особого дня. Все давалось ему настолько легко и просто, будто радость и счастье прибавили ему сил. Он с легкостью нарубил дров, расчистил крыльцо и накрыл на стол. А после поднялся в комнату Катарины, откуда в ожидании стал вглядываться вдаль идущей вдоль реки дороги, зная, что вот-вот на ней появится все самое дорогое, что есть в его жизни.

Как вдруг его взгляд замер, заметив множество темных точек, которые быстро передвигались по белому снегу из леса к дороге. Они направлялись прямиком на большое пятно, которое двигалось в сторону селенья. Поняв, что происходит, Стенли тут же помчался по ступенькам вниз. Надев лишь валенки и шапку, он выбежал за дверь, где возле дома схватил воткнутый в пень топор и что есть силы побежал по дороге к реке.

— Ну вот еще мгновенье и мы будем дома, — подумала Анна. — Эдгорд вдалеке уже стал различать дома и как множество дымков из их труб поднимается в небо.

Но внезапный волчий вой вдруг разрушил все предвкушения приближающейся радости и оглушил чуть слышные колокольчики, висящие на лошадях. Лошадей охватил ужас и страх от стаи волков, что мчались прямо на них. Больше они не поддавались вожжам, что держал Эдгорд. Так, сани съехали на ледяную гладь застывшей реки, где начали кружить в волчьей петле, что затягивалась с каждым мгновением. Анна прижала к себе напуганную Катарину. Эдгорд, бросив вожжи, одним прыжком перескочил через все, что лежало в санях, и обхватил руками дочь и жену.

Волки стали беспощадно набрасываться на лошадей, разрывая зубами их плоть, которые, визжа, вставали на дыбы и от мощных ударов их копыт повсюду разлетались куски разбитого льда. Сани остановились на месте и вскоре раздался хруст трескающегося льда. Все, что было на ледяной глади, стало проваливаться в ледяную воду. От ужасных криков и паники часть волков, что успели отскочить и не попасть в воду, рванули обратно в лес. А несколько волков, угодивших в воде под копыта лошадей, были ими забиты. И течение быстрой реки утащило их под лед. В сани хлынула ледяная вода, и Эдгорд без промедления, взяв на руки Катарину, что было силы раскрутил ее вокруг себя, взглянув в ее напуганные глаза, с болью в сердце разжал свои руки и она вылетела за пределы этой проруби, проехав еще несколько метров на животе по гладкому льду. Тяжело нагруженные сани вмиг погрузились под воду, где сильным течением они были подхвачены и затянуты под лед. Крепко запряженные в них лошади были обречены и стали по одной уходить под воду. Так вскоре исчезли два последних коня, что изо всех сил боролись за жизнь, цепляясь копытами за кромку льда. В проруби среди всплывающих пузырей оставались Эдгорд, Анна и три волчьих головы, их всех течением прижало к одному краю проруби. Своими мощными лапами с острыми когтями волки стали цепляться за поверхность льда. Эдгорд осознавал, что, если волки выберутся из воды на лед, преодолеть их будет уже невозможно. А маленькая Катарина превратится в жертву, которая будет беспощадно разорвана их клыками.

— Анна, — закричал он что было силы. И их глаза поймали друг друга взглядом. За одну секунду ей стало понятно, что он смотрит на нее последний раз, ведь этот взгляд говорил о многом. Он благодарил ее за любовь, за счастье, что она подарила ему.

И вот один из волков уже попытался сделать свой рывок из ледяной воды, но был пойман Эдгордом за заднюю лапу, а второго он обхватил рукой вокруг шеи и резко, что было сил, оттолкнулся ногами об край льда вглубь реки. Он понимал, что на это ему дана лишь одна попытка, цена которой жизнь его ребенка. И резко нырнув, он погрузился в воду, обхватив рукой волчью голову, а второго стащил назад с ледяной глади и тоже потянул за собой. Течение занесло их под лед, где он чувствовал, как они постепенно перестают сопротивляться, и с чувством победы его сердце остановилось навсегда. Анна, еле шевелясь от судорог, что свели от холода ее ноги, из последних сил вцепилась в шерсть третьего волка и обхватила его мертвой хваткой вместе с передними лапами. И тихим голосом прошептала:

— Прости меня, дочка.

Волчьи зубы, борясь за жизнь, вцепились в ее нежную шею, но рук она не разжала. Так Анна, обнявшись с волком, ушла под лед навсегда.

Стенли бежал по льду, рыдая в мольбе, но было уже поздно. Топор выпал из его рук, когда он подбежал ближе, и вскоре он сам был сбит болью с ног. Мир для него погрузился во тьму, и он стал задыхаться от боли. Он не был прижат к этому льду, он просто был разбит об него и раздавлен так сильно, что не мог ни пошевелиться, ни закричать. А если бы он сейчас крикнул с той же силой, что кричала от боли его душа, то этот крик облетел бы мир несколько раз. Но сейчас крик его души не слышал никто. Ведь самая жестокая и ужасная боль причиняется внутри нас. И порой она так сильна, что нет сил даже кричать. Он смотрел на прорубь и понимал, что только что судьба