смотрела прямо мне в глаза. В этих глазах я видел честность и доверие. Мне стало противно от самого себя. Потому что я знал, что, скорее всего, не смогу это доверие оправдать.

– Вот как…Я надеюсь, у тебя всё получится.

– Артур?

– Что?

– Почему ты захотел назвать меня Мирой?

Я вздрогнул. Было неприятно вспоминать это. Под воздействием эмоций я выдал что-то такое. Мне было стыдно за то, что я воспользовался чужим именем в своих собственных целях. Она не моя сестра. Я не должен так поступать.

– Забудь, я передумал.

– Почему? – обидчивым голосом спросила девочка.

– Я не вправе давать тебе имя. Его тебе дали папа и мама, когда ты родилась. Ты должна ценить его. Даже если не можешь вспомнить.

– Хм, но как же ты будешь обращаться ко мне?

– Я буду… – я посмотрел на неё и немного смутился, – я буду звать тебя «Голубоглазая»!

Что? Голубоглазая? Да, Артур, вы свихнулись, поздравляю.

– Ха-ха, мне нравится! – меня удивило её одобрение, – подожди секунду. Это значит…у меня голубые глаза?

– Да, голубые. Очень яркие.

– Здорово. Жаль, что я не могу увидеть, – девочка опустила голову и надула губы.

– Что поделать, – сказал я и пожал плечами.

– Артур…

– Что?

– Кто такая Мира?

– Да так… – сказал я, после чего добавил, – это моя младшая сестра.

– У тебя есть сестра? Как круто! А братик у тебя есть? А сколько ей лет?

– Ей было бы тринадцать сейчас… – к горлу подступил ком. Я практически никому не рассказывал об этом.

– Было бы? – спросила Голубоглазая.

– Моя сестра и мама погибли. В этом доме я живу со своим отцом. Пожалуйста, больше не задавай вопросов.

– Прости, – взволнованно ответила она.

Я сел в кресло и громко вздохнул. Ком медленно, но верно опускался обратно куда-то на уровень желудка. Озвучивать произошедшие события оказалось даже проще, чем раз за разом прокручивать их в своей голове. Я всегда старался максимально скрывать своё прошлое. Мне казалось, пока вещь не произнесена вслух, она не так реальна. Но на деле оказалось, что мои попытки забыть произошедшее бесполезны, – я раз за разом встречался с этим в своих кошмарах. Они не дают мне забывать.

Слишком много событий произошло за последние несколько недель. У людей в душе горит жажда чего-то нового, жажда приключений, жажда эмоций. Просыпаясь по утрам, люди надеются, что этот день будет непохож на другие. Они надеются, что сегодня произойдёт что-то волшебное, необыкновенное, что сегодня произойдёт чудо. Порой даже малейшее отличие от обыденности человек называет «чудом». А почему? Потому что серая жизнь поглотила уже множество человеческих сердец. Она пугает, но ты не можешь от неё сбежать. Если поддашься этому серому цвету, он затянет тебя, обхватит цепями, и ты уже ничего не сможешь сделать. Маленькое событие, минутное или даже секундное, может стать ключом от этих цепей. И тогда ты сможешь выбраться, освободиться от этой серой жизни. Но лишь до тех пор, пока эти цепи не поймают тебя снова…

Но я не верю в чудеса. Меня не пугает перспектива навсегда погрузиться в серую жизнь и быть под надзором этих страшных цепей. Честно, я много лет стремился к такой жизни. Меня не пугает серый цвет. По сравнению с моей жизнью, серый – это нежный и спокойный оттенок. Моя же жизнь окрашена в цвет более жуткий и пугающий. В чёрный цвет.

– Так куда мы пойдем? – я открыл глаза, когда услышал над собой голос. Оказывается, будучи погружённым в свои мысли, я совсем забыл про девочку-призрака, что стояла прямо передо мной.

– Что? – спросил я, потирая глаза.

– Ну, мы же не собираемся сидеть тут вечно? Я так хочу погулять по городу!

– Куда мы пойдем… – я опустил голову и почесал затылок. – Чёрт! Работа!

Моя жизнь действительно начала меняться.

Глава 14. Хочешь?

– Артур? Артуур…ну Артур!

– Что?! – рассерженно ответил я на вой моего призрака.

– Ты ещё долго? – детским голосом спросила она.

– Моя смена заканчивается через три часа, я и так опоздал из-за тебя.

– Почему это из-за меня? – она надула губы.

– Потому что ты завалилась ко мне, сбила с толку, и я совсем потерял счет времени…

– Хмм, – обижено промычала Голубоглазая. Я посмотрел на неё. Ну точно, как ребёнок. Скрестив руки, она стояла передо мной, опустив голову и волоча ногой по полу. Я же стоял и смотрел на неё, сведя брови, пытаясь казаться как можно более строгим. Наверное, со стороны я выглядел странно, потому что хозяйка окликнула меня.

– Артур!

– Да-да? – я быстро подошёл к ней, оставив свою подругу в зале.

– Ты сегодня какой-то рассеянный. Плюс опоздал, на тебя это не похоже, – она коснулась моего лба и ласково посмотрела мне в глаза, – ты не заболел?

– Всё нормально, – сказал я, отворачиваясь. – Просто не выспался.

– Вот как. Сегодня я хочу закрыться пораньше, так что можешь идти. Но в любом случае, тебе не стоит стоять посередине зала с таким грозным видом. Всех распугаешь, – она засмеялась.

Я выдохнул и качнул головой в знак согласия. Меня всегда удивляло то, что есть люди, которые беспокоятся обо мне. Я вспомнил Настиного мужа. Я прекрасно понимал, что не сделал абсолютно ничего, чтобы заслужить это. Просто мне повезло, и эти люди пригрели меня. Но почему меня не радует эта забота? Я не хочу, чтобы кто-то волновался обо мне. И хоть глубоко в душе я мечтал почувствовать это тепло любви и родительской защиты, я прекрасно понимал, что не имею на это права. Не заслуживаю быть любимым. Но я не знал, что делать. Не знал, как отгородиться от этой любви, и нужно ли от неё прятаться.

– Спасибо, тогда, до завтра, – сказал я и пошёл собирать вещи.

…

– Эй, а ты давно в «Месте» работаешь? – спросила девочка, пока мы шли с остановки домой.

– Уже год. Ты прочитала название с вывески? – с любопытством спросил я.

– Я же не глупая. Я не помню вещей, которые относятся ко мне напрямую. Но то, что известно всем обычным людям, известно и мне. Так что читать я умею.

– То есть, ты соображаешь как обычный человек, единственное твое отличие – это амнезия! – я щёлкнул пальцами.

– Именно!

– Тогда почему ты не можешь сообразить, что меня не надо отвлекать на работе? – я обречённо опустил голову.

– Эй! – выкрикнула девочка и встала прямо передо мной, – мне тоже тяжело! Я вообще-то с ума схожу от скуки. Мне не с кем поговорить, и всё, что я могу, это сидеть на стуле