– А зря, – выплюнул Соломинцев. – Ромку ты замечательно за нос водишь.

– Что? При чем тут Рома? – опешила я.

Стаса это разозлило еще сильнее: его губы сжались, глаза сузились. Он сделал шаг ко мне, заставляя отступить и прижаться спиной к полкам. Ну как Соломинцев за несколько секунд из вполне адекватного молодого человека может превратиться в монстра? Нет, я понимала, что у вчерашней сцены обязательно будут последствия, но надеялась успеть объясниться.

– Занятая девочка обжимается с другим мальчиком у всех на виду. Как это прекрасно и невинно, – фыркнул он.

– Все не так!

– А как? – рявкнул Стас. В проходе показалась мордашка продавщицы, но я активно замотала головой, умоляя не подходить.

– Соломинцев, послушай, я не сделала ничего плохого, – попробовала оправдаться я. – Рома сам вчера начал, и это было по-дружески, ничего лишнего.

– Неужели?

Он фыркнул, ударяя кулаком о подвернувшуюся полку. Бутылки пошатнулись, но не упали – и то слава богу. Конечно, со стороны вчерашняя ситуация смотрелась странно, но так злиться…

– Правда, не ревнуй! – выдала я и тут же прикусила язык, понимая, что прозвучало это довольно двусмысленно.

Соломинцев замер, шокированно глядя на меня, потом сжал кулаки до побелевших костяшек и выпалил:

– Я. Не. Ревную. – Для убедительности он еще раз ударил ни в чем не повинную полку, чем вызвал недовольный окрик продавца: «Эй, охрану вызову!» Но Стасу на охрану было плевать. – Я не могу ревновать девочку, попавшую в компанию по блату. Я стою выше. А ты порыдала перед дедулей и вымолила место? «О, дедушка, я такая несчастная, я такая безработная…»

Я стояла, тяжело дыша и потеряв дар речи. Внутри поднималась ярость – горячая, клокочущая, сметающая все на пути. Последней трезвой мыслью было то, что ревность я поняла неправильно. Не меня ревнует – Рому ко мне.

А потом ярость подступила к горлу.

– Кто бы говорил! – рыкнула я на Соломинцева и, вынырнув из-под его руки, метнулась прочь из магазина. Какой, к черту, энергетик, когда в груди все кипит?

Стас бросился за мной, рванул дверь магазина так дико, словно собирался ее сломать, но я все равно успела выскочить на улицу. Вдохнула прохладный вечерний воздух, тряхнула волосами, ощущая, как пряди тяжело ложатся на спину. Господи, дай успокоиться.

– Кто бы говорил? – рявкнул Стас.

В то же мгновение он прижал меня к стене, сдавил мои предплечья, не позволяя вырваться. Оставить вопрос без ответа было невозможно.

– Именно. Если я попала по блату, то ты держишься тут через постель! О да, Стасик… да, красавчик… – простонала я, пародируя восхищенную Леночку. – Держишься не благодаря мозгам, а потому, что женский коллектив слишком тебя любит. Думаешь, это не заметно?

– Замолчи! – крикнул Соломинцев, придвигаясь еще ближе.

– А то что? Сам заткнешь мне рот? Спасибо, и так обездвижил! Ромка-то твой адекватный, все понимает. А ты кто, Соломинцев? Монстр?

Оказавшись припертой к стенке – в прямом смысле, – я трепыхалась, как мышка, загнанная в угол. Злилась и кусала побольней, словно хотела нанести хоть парочку ран заведомо выигравшему хищнику. Только зря. Потому что я была совсем не мышью, а Соломинцев – не уличным котом. Он бы всяко отпустил, если бы с ним удалось поговорить по-человечески. Но вместо этого случилось то, что случилось.

Стас не ответил, не закрыл мне рот ладонью. Он просто резко наклонился и, клацнув зубами, впился мне в основание шеи. Мгновенно, немного болезненно и…

Я всхлипнула, пытаясь вырваться, но вырываться уже было не нужно. Соломинцев разжал руки и отошел. Нахмурился, словно до сих пор злился и одновременно… стыдился? Брезговал?

– Иди-ка ты к своему парню. И попробуй оправдаться, – выплюнул он. – И запомни: хочешь общаться с Ромкой – общайся, но не больше. Он мой друг.

Друг. Друг! Да он ведет себя, как чертов гей… я зажала ноющую шею ладонью и кинулась прочь. Первый раз в жизни темнота не страшила, а обещала укрытие. Сбежать, сейчас же, быстрее! Но у последнего перед аллеей фонаря я обернулась и заметила Соломинцева там же, где оставила. Он стоял сгорбившись и пристально смотрел на меня. Глаза поблескивали в полутьме. Такой разбитый, словно наша ругань вытянула из него все силы.

Что же я делаю?

– Стас, – крикнула я, потихоньку пятясь к аллее. – Мне действительно просто нравится общаться с Марковым. Не глупи. И извини, если это так важно. Я не хочу рушить вашу дружбу.

И я юркнула в темноту, больше не оборачиваясь. Да, я расклеилась. Бывает. Возможно, виной всему стресс; возможно, извиняться не стоило. Но теперь на душе почему-то стало легче.

Зато настроение упало. Вместо короткой прогулки до дома по парку я в итоге выбрала длинный маршрут через пляж. На небольшой лесенке к побережью скинула туфли, чтобы не развалились ненароком, и ступила босыми ногами на мелкую гальку. Достав плеер, глубоко вздохнула, врубила одну из любимых песен и перевела взгляд на спокойное море. Вот бы мне хоть капельку его сил…

Долой паршивое настроение. Волны и алые паруса – вот что мне нужно сегодня! Не выдуманные парни, не Греи-извращенцы, а настоящая сказка. А мечтать лучше всего под музыку. А еще можно пожаловаться, написав несколько сообщений Катюше или Саймону – после этого точно станет легче.

Стас еще долго стоял на крыльце. На этот раз не курил – во-первых, сигарет с собой не было; во-вторых, пообещал себе снова завязать, – но тянуло невероятно. Кое-как успокоившись, он вернулся в магазин и вновь подошел к полкам с напитками. Всё уже успели поставить на место, даже выровнять, но пара бутылочек все равно выбивалась из общей картины. Стас достал одну из них, покрутил в руках, рассматривая этикетку. Клубничный мохито. Что ж…

– Вы простите за то, что было, – улыбнулся он продавщице, протягивая бутылку. – Просто немного повздорили.

– Милые бранятся… – Она, казалось, не сердилась. – Только в следующий раз не пытайтесь громить магазин.

Милые… Да, в следующий раз они разгромят половину отдела, если он будет продолжать так же беситься. А она – так его злить.

Ромка объявился следующим утром – именно утром, а не в обеденный перерыв. Когда я в несусветную рань подходила к дверям отдела, он уже стоял там, подпирая плечом стенку. А ведь я пришла одной из первых, потому что всю ночь совершенно не могла спать. Со «своим парнем», конечно, объясняться не пришлось, но след от укуса Стаса остался заметный и болезненный, почти как засос. Его пришлось прятать от бабули, замазывая тоналкой и засыпая пудрой.

Так что с утра я была хмурая и сонная, зато Марков лучился счастьем.

– Привет! – Он замахал рукой еще издалека. – Виноват, что вчера не пришел, проспал, опоздал минут на десять, и Стас, гад мой родной, запретил куда-либо шастать во время перерыва. Даже сам принес еду прямо в отдел. Сама заботливость.