– Ваша мать помогла мне запомнить все имена. Только вы немного не в фокусе, и локоть Тео закрывает половину вашего лица. Неудивительно, что я не узнала вас.

Ник отдал ей снимок и, пока она вновь его прятала, сообщил:

– Я тоже много знаю о вас. Томми увешал фотографиями всю комнату.

– Я была такой уродиной!

– Ужасной, – поддразнил он. – Настоящий кузнечик – сплошные ноги. Томми читал мне ваши письма. Бедняга места себе не находил, оттого что не может привезти вас. Все время терзался угрызениями совести. У него была семья, а у вас – нет.

– Не так уж мне было плохо. Проводила летние каникулы с дедушкой, да и в пансионе жилось чудесно.

– Просто вы не знали другой жизни.

– Я была счастлива, – настаивала Лорен.

– Но очень одинока.

– Немного, – призналась девушка. – После смерти деда.

– Ты уже свободно чувствуешь себя со мной? – неожиданно спросил Ник.

Лорен почему-то стало неприятно.

– Да, а в чем дело?

– Видишь ли, мы будем много времени проводить в обществе друг друга, поэтому очень важно, чтобы ты не смущалась в моем присутствии.

– И сколько же времени мы должны проводить вместе?

– Все дни и ночи напролет, пока это не закончится. Другого выхода нет, Лорен. – И, не дав ей времени осмыслить сказанное, заметил: – Твой брат на стену полез, когда узнал, что ты стала моделью.

– Верно, – усмехнулась Лорен, – просто взбесился. Даже не поленился позвонить матери-настоятельнице. В жизни не предполагала, что собственный брат меня выдаст!

– Мать-настоятельница, то есть мать Мэделин, не так ли? Ну и память у него!

– Да. После звонка Томми она связалась с теми людьми, у которых, как предполагалось, я гостила. Очень богатое семейство. Это они познакомили меня с итальянским дизайнером.

– Всего один взгляд – и он тут же захотел тебя?

– Не меня. Он попросил показать его весеннюю коллекцию, – поправила Лорен. – И я участвовала в нескольких демонстрациях.

– Пока мать-настоятельница не притащила тебя обратно в монастырь.

– Это так унизительно, – призналась она. – На меня наложили покаяние, а это означало полгода работы на кухне. Сплошные горшки и кастрюли. Из роскоши и блеска – в посудомойки! Мы действительно должны быть все время вместе, Ник?

– Когда ты соберешься чистить зубы, я буду выжимать пасту из тюбика, – не моргнув глазом сообщил он и снова вспомнил прошлое: – Одиннадцать месяцев спустя ты появилась на обложке журнала мод, и когда Томми показал его мне, я поверить не мог, что это та же тощая малышка с ободранными коленками.

Кажется, он пытается ей льстить?

Но Лорен не знала, что на это ответить, и поэтому промолчала.

– Отныне мы неразлучны! – объявил Ник.

– Означает ли это, что ты будешь возникать на пороге моего дома прежде, чем я успею одеться?

– Нет. Это означает, что мы будем одеваться одновременно. Какую сторону кровати предпочитаешь?

– Прошу прощения? Он повторил вопрос.

– Правую.

– Значит, я сплю слева.

– Ты шутишь?!

– Насчет кровати? Конечно. Но я сделаю все возможное, чтобы уберечь тебя, и если для этого потребуется бессовестно вторгаться в твою личную жизнь, значит, так оно и будет.

– И надолго все это?

– Как получится.

– А если я захочу принять душ?

– Вручу тебе мыло.

– Это, надеюсь, тоже шутка.

– Лорен, я должен быть достаточно близко, чтобы потереть тебе спинку. Иначе никак нельзя. Пойми же: я первый, кого ты увидишь утром, и последний, кто пожелает тебе доброй ночи, прежде чем ты закроешь глаза. Мы станем кем-то вроде сиамских близнецов.

– Но если ты будешь все время проводить со мной, как же собираешься ловить его?

– Я работаю на могущественную и влиятельную организацию, Лорен, помнишь? Они уже начали расследование. Предоставь нам поймать его, для этого мы существуем.

Лорен задумчиво подперла ладонью подбородок и надолго замолчала.

Наконец она выпрямилась и посмотрела Нику в глаза.

– Я не позволю ему запугать себя. И хочу помочь. Обещаю не наделать глупостей, – поспешно прибавила она. – Нет, я не боюсь. Просто вне себя от злости… ярости… бешенства, но никакого страха.

– А следовало бы опасаться. Страх – сильное чувство и пробуждает к жизни инстинкт самосохранения.

– Но он также может парализовать, а этого я не допущу, – заверила Лорен. – Этот человек… это чудовище расписывает брату, какое удовольствие получил, терзая и убивая бедную беззащитную женщину, а потом заявляет, что жажда крови не дает ему покоя и следующей жертвой он выбрал меня. Сообразил, что Томми попытается его увидеть, и поджидал его у исповедальни, чтобы оглушить. Хорошо, что не убил.

– Он этого вовсе не хотел, иначе спокойно прикончил бы Томми, – тихо возразил Ник. – Теперь он использует Томми, как своего посланца.

Но тут он заметил, как исказилось лицо Лорен, и поспешил заверить:

– Не волнуйся за брата. Мы и его будем охранять.

– День и ночь, – потребовала она.

– Разумеется, – согласился Ник. Лорен кивнула.

– Не кажется ли тебе, что теперь этот человек правит бал? Велит Томми известить тебя, заставляет увезти меня и тогда, может быть, откажется от своего гнусного замысла. И мой брат послушно следует приказу. Прячет меня.

– Ну конечно, он хочет защитить тебя. Томми любит тебя. Лорен снова потерла виски.

– Знаю, – вздохнула она. – Возможно, на его месте я поступила бы так же.

– Но…

– Я слишком хорошо знаю своего брата, чтобы не видеть, как он терзается, и причина тут не только во мне. Уверена, что маньяк сказал Томми что-то такое, о чем вы оба умолчали.

– И что именно?

– Он наверняка пообещал Томми, что попробует найти себе другую игрушку, – дрожащим голосом выпалила Лорен. – По какой-то причине он решил предупредить меня, чтобы я успела найти защиту. Только другая несчастная такого предупреждения не дождется.

– Возможно, нет, – согласился Ник. – Но тебе нужно скрыться.

– Ничего подобного. Бегство – это не выход! Не собираюсь давать никому такую власть надо мной! Он меня не запугает!

– Думаю, нам стоит обсудить это позже, после того как Пит покажет запись эксперту.

Ник попытался встать, но Лорен схватила его за руку. Она вовсе не собиралась ждать.