бы просекли, что я девственности лишилась. Мне кажется, что у меня на лбу написано.

Ну а как не вспоминать, когда все ожидания превзошли?

Девчонки в детском доме рассказывали, как им было больно, что там кровью все вокруг заливали.

Нет, я не боялась боли, пизд@ц сколько я ее уже вытерпела. Я просто не хотела вот этого "кровью заляпала".

И совсем не больно было. Потерпеть можно.

Да и пару капель крови нельзя назвать "кровищей".

Так что мой первый раз был просто идеальный.

Вспомнилось, как выгоняли, смотрящего на нас, не мигая, Айка и начинаю посмеиваться. Он с таким удивлением смотрел на нас. Собака сутулая.

Ближе к полднику созваниваемся с Лукой. Я рада, что мы с ним дружим. Созваниваемся через день и даже ходили в кафе. Он на днях возвращается уже к себе домой. Пару дней назад были у него (уговорила его показать свою берлогу), вот где хоромы.

Когда-нибудь я тоже куплю себе отличную квартиру с окнами от пола до потолка.

— Дарова, Щуплый! Что-нить случилось?

— Привет, Ад. В общем-то, просьба у меня одна. Я тут решил в зал пойти.

— Ооооо.

— Может, ты со мной будешь ходить?

— С х@яли?

— Ада! — рявкает. И почему они так реагируют на мой мат? — Да че-то достали уже все тыкать в меня моей худобой. Леха вот тоже ржет. С ними не вариант.

— А ты типа хочешь им нос утереть? — уточняю.

— Вроде того.

— А я тебе в зале нахера?

— Да, Ада, блин! Как тебе Адам еще рот не прополоскал?

Смеюсь.

— Он близок к этому.

— Просто для пинка ты мне. Уверен, если ты начнешь ходить, то это будет систематически. А если я начну филонить, то ты меня так припозоришь, что и сам рад не буду.

— Хорошо, но ты платишь, — ну а что, его же идея.

— Идет! А ты пинаешь меня на тренировки.

Что ж, походить в зал очень даже заманчиво.

Весь вечер поглядываю на телефон, жду звонка или хотя бы сообщения от Викинга. Но такое ощущение, что отметились все, кто в принципе может мне позвонить или написать. Даже начальник смены написал с просьбой завтра выйти в ночную.

От Адама нет ничего.

Странное ощущение, когда вслух посылаешь его на х@й, а в душе переживаешь.

Я не пишу первая. Не знаю почему, но мне важно, чтобы он написал сам, позвонил. После вчерашнего.

Чтобы не думать, что я навязываюсь.

Чтобы не думал, что это настолько для меня важно. А это пизд@ц как важно для меня!

Около десяти раздается звонок в домофон.

Адам.

Странно, у него же есть ключи.

— Привет, — жду его с открытой дверью.

— Привет, Сливка, — его губы на миг растягиваются в улыбку.

— Проходи…

Почему он меня не целует?

Почему не обнимет?

И почему, еб@ный в рот, он отводит взгляд?

Захожу в комнату и сразу на диван сажусь, стараюсь не смотреть на своего Викинга, но это очень тяжело.

Но каждый раз, когда глаза сами собой находят его, он не смотрит на меня, смотрит в пол.

Молчу.

Жду.

Что-то же скажет он. Для чего-то же пришел.

Адам откидывается на спину, закидывает голову на спинку дивана и закрывает глаза.

— Моя бывшая девушка беременна, — не открывая глаз.

Что, бл@ть?

Тру щеку. Никто меня не трогал, а будто смачный хук справа прилетел.

Глотаю непонятный ком.

Хорошо, что он не смотрит. Не хочу, чтобы видел, как рушится мой замок. Я думала, что он из крепких бревен, а он из втулок от туалетной бумаги, причём, тех мягких, которые можно смывать в унитаз.

Перевожу взгляд на котяток. Встаю, подхожу к ним. Они уже ползают по всей квартире, но спят тут, в коробке все вместе.

Опускаюсь прямо на пол и кладу своего любимца себе на колени. Глажу его, такого маленького. Ему можно, пусть чувствует, как дрожат мои руки.

Да что за херня? Я с Адамом без году неделя, а трясет от боли и обиды, будто уже до золотой свадьбы прожили.

Я не на него обижаюсь.

Я обижаюсь на себя. За то, что позволила себе мечтать. Снова.

А ведь знала, что нельзя мечтать.

Ни одна моя мечта не сбылась. Уж как я их старалась, загадывала…

Ссукааа…

— Сливка… Что мне делать?

— Ох, ну да, бл@ть! Давай взрослый дядя, переложи ответственность на меня! Похер че, я столько дерьма на себе вынесла, что и с этим справлюсь.

Я не хочу грубить. Где-то в душе я глажу его по головке и говорю магическое "все будет хорошо"

— Сливка…

А мне так противно сейчас это свое прозвище слышать.

— Это самое ужасное, что можно услышать, правда, Адам, — беру себя в руки. — Твоя женщина, пусть и бывшая, говорит, что беременная… А ты мямлишь "что делать?" Идти к ней делать предложение, что бы твой ребенок родился в семье! Что бы никто никогда не сказал ему, что он ублюдок и что его мамаша залетела.

Адам выпрямляется и впивает в меня глаза.

— А на мои чувства мне насрать, да? На то что я шизею от тебя! На то что душа в клочья сейчас! На то что кроме тебя ни на кого смотреть не могу! Я бл@ть, единственное что сейчас хочу — это схватить тебя, увезти на необитаемый остров и дышать тобой.

Перекладываю прибалдевшего котенка в коробку и возвращаюсь на диван. Беру Адама за руку — она тоже трясется.

— Я сейчас, возможно, тебя немного удивлю, Адам. Я много историй узнала, пока жила в детском доме, — вижу, как его глаза расширяются, а тело напрягается, — Да чего только в мире