Все произошло так естественно, быстро, как будто судьба давно уже начертала ему этот путь. Только надо было дойти именно до этого этапа, пережить голод, ту нищету, которая рождала безысходность. Иногда ему казалось, что он так и погибнет здесь, среди этих бараков, нечистот, унижения.

Когда их представили, Алекс испытал доселе неизвестные чувства. Скорее это был холодный страх. Он панически боялся сделать что-то не так и упустить свой шанс.

На память пришли картины его грез. Она была блондинкой с нежной кожей и голубыми глазами, нет, — карими. Или породистой, как и подобало ее происхождению, с синими глазами и темно-платиновым цветом волос.

Его не по-мужски мягкая теплая рука ощутила сильное рукопожатие уверенного в себе человека. Вирги, так в последствии стал называть ее Алекс, скорее отталкивала, чем привлекала. Выступающие вперед зубы, грубоватый овал лица, темные волосы и смугловатая кожа были откровенно неожиданными для Алекса. Обаятельная улыбка и, вопреки всякой логике, приятный низкий голос возвратили его в реальность, к тому, что Вирги существовала и это был его шанс, это была его судьба, которую он просто не мог упустить.

Жара усиливалась. Алекс опустил немощную руку старухи на атласные подушки, а сам продолжал просто сидеть, погруженный в воспоминания. Как он любил эту гостиную. Все ее убранство подчеркивало аристократизм и изысканность. Скоро должна была прийти Дара. Как всегда она приготовит ароматный кофе, а он, наслаждаясь его терпким вкусом, будет любоваться ее грацией, молодым, упругим телом, открытым, манящим взглядом. Ему ничего не мешало отдаться во власть своей страсти. Как хотелось ему сорвать с нее одежды и любить до безумия, забыв обо всем на свете. Но и это он не мог себе позволить. Алекс поймал себя на мысли, что даже и эти чувства он научился подавлять в себе. Сколько же еще испытаний отмерила ему судьба. Он надеялся, на скорую развязку.

Невольно вспомнился прошлогодний вояж в местный клуб. Там почти не случилось это! Дара на корте разыгрывала очередную подачу. Легкая, прыгучая, она привлекала внимание завсегдатаев клуба. У нее был свой круг поклонников, ей прочили блестящую карьеру певицы, славу и выгодную партию. Но Дара выбрала карьеру юриста, стажировалась в Англии по частному праву и частенько наведывалась в эти места, где прошло ее детство. Уютный дом, любимая бабуля, которая только одна понимала ее, Дару, ее мечты и жуткое нежелание заниматься пением. Оперная стезя еще с детства ассоциировалась с ее теткой, которая поехала учиться в холодную Россию, там же и застряла. В ее воображении оперная сцена ассоциировалась с холодом, мраком, каким-то странным выражением лица Виргии. В ней не было той раскованности, естественности, которая так отличала местных аристократок. От былой светскости не осталось и тени налета. Замкнутая, вечно с какой-то оглядкой, не слишком ли внимательны к ней особенно незнакомые люди, она производила впечатление странной леди. Бедняга, с такой внешностью, хотя и роскошным голосом, она никогда бы не сделала здесь карьеру, не говоря уже о Европе. Только в этой непонятной стране она смогла стать примой. Иностранка на социалистической сцене. Да ты хоть без голоса, все равно тебя будут лелеять. Это же такая политика. Жаль только ее хасбента. Из России, а породист как светский лев. С таким не стыдно появиться в любом обществе. Бедный, мечется между Вирги, этим домом. Но держится хорошо. У него почти искренне получается любить бабулю, думает, что его не забудут после ее смерти.

— Смерть… Какое холодное слово! — Дара не могла представить его относительно себя, своих близких. — Лучше об этом не думать! Резко изменив настроение и мысли, она направилась в дом. Надо еще приготовить Алексу кофе, выслушать все замечания по поводу сегодняшнего состояния больной и заглянуть ему в душу. Она любила читать чужие мысли, особенно его. Для Дары Алекс был загадкой. Внешне спокойный, корректный, он глубоко в себе держал свои истинные чувства. Как убедилась Дара, добраться до них было почти невозможно. Она невольно вспомнила их прошлогоднюю встречу в клубе. Дара знала, что хороша собой, что на нее не просто обращают внимание, а пожирают глазами эти сытые холеные сынки, солидные и респектабельные посетители.

Между ними всегда была игра взглядов. Ее это забавляло. Ему, как ей казалось, было нелегко хранить где-то глубоко свои чувства. Такое состояние Алекса ее раззадоривало. Даре так хотелось достать из этих глубин его истинные мысли, увидеть его настоящим.

Они столкнулись случайно в раздевалке. Между ними были мгновения. Трепет, глубинные импульсы Дара ощутила от прикосновения его тела, какие-то неведомые доселе чувства всколыхнули ее душу. Она понимала, что между ними вспыхнула искра, но разгореться она вряд ли сможет. Но этими чувствами она жила целый год до этой их встречи. Вот и сейчас она войдет в гостиную, подаст ему кофе, и весь ее вид будет излучать желание.

Глядя на Дару, отвечая на ее вопросы, Алекс был здесь, рядом, слышал ее голос, но был вместе с ней в далеком мире своих иллюзий. Он представлял себя входящим в зал приемов президента. Перед ним распахивалась дверь, и диктор хорошо поставленным голосом объявлял: «Народный артист, лауреат, сенатор… с супругой». И все взоры сразу были обращены на них. На лицах гостей читалось восхищение, любопытство, хорошая зависть. Он слышал перешептывание соседей: «Какая красивая пара! Какое сочетание умудренности и молодости!»

На память пришли совсем другие воспоминания. Его обязательные выходы в свет были их с Вирги ритуалом. Он играл роль заботливого семьянина, внимательного мужа. Вирги счастливую жену и удачливую женщину. Чаще он слышал ставшие уже привычными слова: «Какие они все-таки разные!» Он вспомнил, какой сенсацией на курсе стала его женитьба, а затем и рождение одного за другим двоих детей.

Как все тогда изменилось в его жизни. Вирги никогда не меняла своего гражданства и всегда оставалась подданной своей страны. Это решало многие их жизненные проблемы. Гражданка иностранного государства не нашей системы не могла жить в обычной советской хрущевке, отводить своих детей в обычный районовский детский садик, ездить на репетиции в общественном транспорте, иметь плохую мебель или же гардероб среднестатистической советской женщины.

Алекс был выездным: то он должен был сопровождать жену в ее поездках по многочисленным родственникам, то отвезти или забрать детей после летнего отдыха у моря. Детей они тоже предусмотрительно записали на фамилию матери с соответствующим закреплением за ними гражданства ее страны. Они свободно могли перемещаться во времени и пространстве, отправляясь то в одну, то в другую страну. Для того чтобы дети нормально развивались, им необходимо было показать или живого слона, или же экзотический заповедник. И, конечно же, с ними всегда рядом был их любящий отец. Это помогало ему и в профессиональном плане. Встречи, контакты, благодаря которым он смог получать практически ежегодно выгодные контракты. Алекс объехал весь мир, тогда как его талантливый Митяй лез из кожи, чтобы выбить гастроли хотя бы по своей стране. Под поездки давали деньги, которые потом практически все возвращали в доход государства, но что-то все-таки оставалось. Он смог создать труппу, попасть в которую было престижно и непросто, собрать все титулы и звания в своей стране, стать лауреатом многих престижных международных конкурсов. Деньги, связи, свободный выезд делали свое дело и, несомненно, — его талант. В этом ни у кого не было сомнения. В минуты откровения перед самим собой Алекс часто с горечью думал, что было бы с ним, если бы не его женитьба? Вряд ли кто-нибудь и когда-нибудь смог бы узнать о его таланте. Взвешивая, что же он потерял в этой жизни, а что приобрел, Алекс всегда успокаивался. Да, его терзали мысли о том, что он обманывал. Обманывал себя, женщину, которая его отношение к себе воспринимала, скорее всего, как искренние, разыгрывал спектакль почитания ее родственников. Но все остальное стоило того, чтобы принести такую жертву. «Контора» отстала от него сразу, боялись огласки, слишком большим был для нее риск. Он стал свободным, Вирги нашла свое счастье, их карьера состоялась, у них были перспективы. Чтобы убедить в первую очередь себя в своем счастье, семейном и профессиональном, он давал много интервью, резюме которых было одно: «У нас хорошая семья».