— Как-то не представляю себя в роли палача… — проворчал я. — Я, на секундочку, тоже воин, где-то как-то…

— Вся прелесть твоего положения, — выдержав паузу, продолжил уже спокойно Вождь, — в том, что ты спишь, но все, что творится с тобой, происходит по-настоящему. Это не сновидение. Может, со временем понимание этого кажущегося противоречия уложится в твоей голове и ты разберешься, как это получается. Твое энергетическое отображение не знает слова невозможно. В этом твое основное преимущество, как, правда, и твой главный недостаток. Во сне твой разум не желает ограничивать тебя ничем, поэтому твои возможности необычайно выросли, но помни — ты все же не бессмертный. Твоя энергетическая ипостась тоже может быть смертельно поражена. Она отнюдь не является абсолютно неуязвимой и непобедимой.

— Хрен разберешь, — буркнул я по-русски и посетовал на понятном Вождю языке: — Энергия не материя, как я могу быть воплощенным материально, но при этом — энергетическим?

— Повторяю, со временем обретешь понимание… Материя и энергия неразделимы, на самом деле это две стороны одной монеты, ребром которой является то, что их скрепляет воедино. Когда ты пройдешь свою тропу, поймешь, что же это… Так вот, если полученные повреждения окажутся слишком серьезными, уровень поражения превысит критический. Тогда твой мозг не сумеет исправить ситуацию без заимствования энергии извне. А доступной энергии может и не оказаться в пределах досягаемости… В этом случае Другой может погибнуть. И виноватым будешь, конечно, ты, потому что направляет его твой разум, твой, не чей-то еще. Сам по себе Другой просто скафандр, не способный самостоятельно передвигаться. Даже не автономный робот…

— А что будет с… э-э-э, со мной не другим?

— С тобой оригинальным, спящим, по идее, ничего не должно случиться. Хотя никто достоверно и не знает, что при этом произойдет с твоим сознанием. Принято считать, в сновидении нельзя умереть, но любое правило обязательно имеет исключение… Фактически тебе все равно наступит конец, потому что из тюрьмы ни твое тело, ни твоя душа, ни твой разум уже никогда не выберутся. Даже не сомневайся, правители самой демократической страны мира не позволят тебе доживать спокойно и безболезненно, пощады от них не дождешься.

— Послушай, Вождь… ты такой могучий и знающий, почему бы тебе не пойти со мной вместе, убивать супервырод…

— Я сам не могу пересекать границы Ареалов, — отрезал Вождь. — Долго объяснять, почему, автомобиль уже подъезжает. Но я не оставлю тебя совсем. С группой, которую ты поведешь, отправится мой ученик. Его имя Пабло, он будет помогать тебе, и помни, кроме него и зануды профессора, никто не знает, что ты Другой. И ЗНАТЬ НЕ ДОЛЖЕН!

Последняя фраза прозвучала внушительно, безапелляционно, как не подлежащий обсуждению приказ, и я неожиданно осознал, что один-одинешенек сижу на пожухлой от солнца траве рядом с армейским одеялом. Одеяло опустело, Вождь куда-то запропастился. Да, старый индеец несомненно Сильный человек. Если бы вся моя предыдущая жизнь не научила меня главному, что завидовать бесполезно, то зависть к реальному обладателю настолько могучей Силы изгрызла бы меня и косточек не оставила.

Вокруг не наблюдалось ни души. Судя по внутренней убежденности и по тому, что солнце жарило совершенно неэкономно, я находился где-то к югу от шестого Ареала, вероятно, на территории какого-то из Мексиканских штатов, скорее всего Соноры или Чихуахуа.

Почему так, почему здесь, — за поворотом тропы моего понимания еще не открылось. Но не засунули же они меня сюда, чтобы я здесь, в травке этой кажущейся бескрайней прерии, искал Менторов? Хотя говорят, что настоящее, воистину ценное никогда не находится там, где ищешь. Такое можно найти только случайно, ненароком…

Я поднялся с земли, выпрямился во весь рост и всмотрелся в линию горизонта. Мысли мои успокаивались, образовывая новый порядок, и не последнее место в нем занимало мучительное раздумье на тему не менее популярную, чем «кто виноват?» и «что делать?».

За что?!

Вот спрашивается, и почему этот мир всегда приходится спасать неким избранным? То-то у киношников, телевизионщиков и всяких там писателей востребованы сюжеты о героях, которых судьба сделала крайними, и они вляпались в ситуевину «один за всех». Еще бы! Творчество лишь отображает реальность, сказано же. И в настоящей жизни, не экранной и не книжной, кому-то в натуре, неизбежно и постоянно приходится спасать наши…

Американцы, конечно, сказали бы — спасать задницы! Во как у них менталитет в речи отображается. Все всегда, так или иначе, в чем-нибудь да отображается… Но я восточный славянин, наполовину русский, наполовину украинец, никуда от этого факта не деться, и у нас — принято не задницы, а души спасать.

* * *

…Ожидание затягивалось. Я прилег на одеяло, но возникший вдалеке клуб пыли заставил меня опять вскочить на ноги. Пыльное облачко разрасталось, превращалось в шлейф, подбиралось все ближе и ближе ко мне и вот наконец-то превратилось в закрытый армейский вездеход. Он свернул с грунтовой дороги и катил прямо по бездорожью, рассекая жухлую траву.

В подъехавшем бронеавтомобиле был только водитель, и вскоре хаммеров потомок, «кайман» третьего поколения, радушно распахнул передо мной правую переднюю дверцу.

— Чего стоишь? Залезай, время не ждет! — скомандовал офицер, занимавший водительское кресло. Я, не забыв прихватить одеяло, послушно нырнул внутрь, со всей своей снарягой и оружием, и умостился справа от армейского чина. Мужчина за рулем был одет не по форме, но скрыть его «видовую принадлежность» не способна даже цивильная одежонка, в которую он зачем-то облачился.

Выглядел мужчина ровесником, лет тридцати пяти — сорока, типичный светловолосый англосакс, квадратночелюстной и широкоплечий защитник демократии. Таких, наверное, специально в штатовской армии продвигают по карьерной лестнице. Хотя сейчас у них и афроамеров с латиносами — на руководящих постах навалом.

— Можешь называть меня полковником Вильсоном, — представился он, как только мы отъехали от точки рандеву, — меня все так зовут. Я старший в диверсионной группе, которую ты поведешь. Не подумай чего, понимаю, что встреча с Вождем это важно, но сроки нас берут за горло. Без тебя не начать. Ты же, — говорил он, абсолютно не обращая внимания на мое партизанское молчание, — проводник в каменном лабиринте и острие нашей ударной группы.

А вот это уже было интересно.

— Каков маршрут группы? — нарушил я молчание деловым вопросом.

— В деталях ознакомишься на базе, а если в общих чертах, мы обойдем мертвый город с запада, двинемся в обход локальной Полсотни-Первой и дальше в горы. Там доберемся к одному из подземных ходов в лабиринт, а дальше наступит твой черед послужить стране.

— Сколько человек в группе? — задал я следующий вопрос, оставив без комментария пассаж о службе его стране.

— Мы пойдем двумя группами, по семь человек в каждой. Наша группа — основная, вторая требуется для прикрытия. Ее демонстративный маршрут пока уточняется. С бойцами ты сможешь познакомиться на базе. Но в данный момент у нас возникла проблема. Необходимо срочно найти проводника для второй группы, и поскольку эта группа будет прикрывать наши с тобой задницы, проводник должен быть не самый бестолковый.