Сейчас главное — выбрать бар, или ресторан, или кофейню. Такое заведение, где много народу, чтобы они смогли спокойно и взвешенно вести дискуссию.

«Ты в каком номере?» — написала она.

Флэш ответил сразу:

«623. Хочешь встретиться у меня?»

Брук понимала, что это станет ошибкой, но почему‑то, когда дело касалось Флэша, она продолжала и продолжала их совершать.

«Замуж я за тебя все равно не выхожу, — набила она, в сердцах нажимая кнопки. — Так, к сведению».

«Принял», — ответил Флэш.

«Еду к тебе», — написала Брук и включила двигатель.

Когда она выезжала с парковки, пришло сообщение:

«Хвала Господу».

Брук постучала, на семьдесят три процента уверенная, что совершает ошибку. Но прежде чем она успела отступить, дверь распахнулась и в проеме появился Флэш в футболке «Все звезды», которая подчеркивала красоту его сильных рук. На нем не было ни обуви, ни носков. Он устремил на Брук тот самый взгляд, которому она никогда не могла противостоять.

— Привет, проходи.

Брук сразу вспомнила, как провела ночь с этим мужчиной, правда, в другой гостинице. Как Флэш привалил ее к двери, зашептал: «Рассказывай, что ты хочешь», — и прижался к ней своим набухшим членом.

Брук поспешно прогнала воспоминание. А ведь правда, это было безумной идеей — встретиться в его номере! Она с ним наедине всего тридцать секунд и уже думает о сексе.

Флэш закрыл дверь и усмехнулся.

— Ты точно хочешь провести встречу здесь?

— Нет, — ответила Брук, помня о том, что когда‑то пообещала Флэшу быть честной. Она глубоко вздохнула. — Думаю, мне не следует оставаться с тобой наедине.

— Если так, — медленно произнес Флэш, — то что мы здесь делаем?

— Если бы мы встретились на людях, был бы велик риск, что нас заметят. — Это был веский довод.

Флэш прищурился.

— То есть ты решила держать все это, — он жестом указал на них обоих, — в тайне?

— Нет. Я в том смысле, что не хочу, чтобы на нас давило общественное мнение.

Брук только сейчас сообразила, что номер угловой. Он был больше — и уютнее, — чем те номера, в которых они с матерью жили до ее совершеннолетия. Во время гастролей она, естественно, не могла позволить себе такую роскошь, особенно после того, как дядя растратил все ее деньги.

Номер действительно был великолепным. Из огромных окон открывался вид на Музыкальный ряд и на реку Камберленд. Обстановка гостиной включала диван, кресла и подобранные со вкусом лампы — не светильники в промышленном стиле, а настоящие настольные лампы с изящными абажурами; пол устилал персидский ковер. Рабочую зону ограничивала мини‑кухня. Слева от обеденного стола на восьмерых была большая, полноценная кухня; две двери, как предположила Брук, вели в ванную и спальню. С кроватью. Вероятно, тоже уютной.

Она повернулась спиной к этим дверям и подошла к окну, выходившему на Музыкальный ряд. Краем глаза у одного из стульев, стоявших у стены, она заметила вещевой мешок, на который были брошены защитный жилет и веревки — наверняка лассо. Оглядевшись, она увидела, что на спинке стула у обеденного стола висят кожаные ковбойские штаны, а на гранитный прилавок кухни брошена черная шляпа. Вокруг кофейника в мини‑кухне стояли немытые чашки, рядом валялись пластиковые пакеты из магазина.

Что ж, значит, Флэш не аккуратист, подумала Брук. Почему‑то это сделало его в ее глазах более… реальным. Во всяком случае, более нормальным. Она поняла, что он не идеал, который она сама себе нафантазировала, и не отморозок, каким его изображали СМИ. Что он обычный человек из плоти и крови.

Причем достаточно обеспеченный, если он смог позволить себе такой номер в гостинице. Вообще, наездники родео не славятся своей склонностью к удобствам и комфорту. Половина из них летом вообще живет в своих машинах или спит на полу, потому что хорошие деньги на родео получают только победители. Хотя Хлоя что‑то говорила о том, что Лоуренсы — миллиардеры? Кажется, был какой‑то намек, когда она упомянула о лучших адвокатах…

Насколько богат Флэш?

— У меня есть чай. — Голос Флэша выдернул Брук из размышлений. — Я не знал, какой ты любишь, поэтому принес разные пакетики. Горничная дала мне электрический чайник, так что тебе не придется пить чай с привкусом кофе.

Надо же, какой заботливый. Если Флэш и дальше будет таким обаятельным и заботливым, ей конец.

— А зеленый есть?

— Жасминовый или персиковый? — Брук услышала, как прошуршали пакетики. — О, есть еще и зеленый без добавок.

— Жасминовый, пожалуйста.

Брук была вынуждена постоянно напоминать себе, зачем она здесь. Вовсе не потому, что она скучала по Флэшу, или что он скучал по ней, или что им хорошо было в постели, или что им в постели будет еще лучше. Она здесь потому, что Бину целых четыре месяца, а с отцом он провел жалкие двадцать минут. Она здесь для того, чтобы Флэш сдержал свое слово и перестроил свою жизнь. Чтобы убедиться, что с Флэшем ее сыну ничего не будет угрожать. И что ей с Флэшем будет безопасно.

Брук хотела быть уверенной в том, что он не оставит ее без своей помощи в воспитании сына, когда жаркая страсть, бросающая их в объятия друг друга, остынет.

Ведь она остынет, не так ли?

Флэш не из тех, кто остепеняется. Он предпочитает свободные отношения и встречается только с теми женщинами, которые ему нравятся. Именно таким он был год назад.

Однако же он ждал ее у задней двери «Синей птицы». И приехал к ней домой. Он постоянно твердил, что после той ночи не смотрел ни на одну женщину. Сможет ли он быть верным ей, даже если они не поженятся? Честно ли с ее стороны требовать от него этого, если она отвечает ему «нет»?

Брук понимала: она хочет всего этого — страстного секса с идеальным мужчиной, свою карьеру и равноправного партнера по воспитанию Бина. Но если она скажет ему об этом, он вытолкает ее взашей, а она не получит даже части из желаемого. Сейчас у нее на первом месте сын. А ее эгоистичные пожелания и физические потребности останутся на потом.

Вот неразбериха! Брук потерла глаза.

— Ты хоть поспала? — спросил Флэш. Брук увидела в окне его отражение позади себя. Он стоял, привалившись к мини‑кухне, и наблюдал за ней. — Сегодня ты выглядишь получше.

Вот и закончилось легендарное обаяние. Брук отлично знала, как выглядит: обрезанные шорты, свободная майка, небрежно завязанный хвост и бейсболка с «Нэшвилл предейторз».

— Другого комплимента у тебя не нашлось?

Флэш подошел к ней и, усмехнувшись, взял ее за руку. От его прикосновения по ее телу прокатилась волна трепета.

— Я мог бы сказать, что ты сейчас красивее, чем когда‑либо, но мы же с тобой отказались от лести, верно? — Наклонившись, он добавил шепотом: — И это главное, детка, я не намерен лгать тебе. Раньше не лгал и начинать не собираюсь.