Он пожал плечами:

— Ты уже познакомилась с Хлоей, которая управляет «Всеми звездами», которые раньше являлись частью «Лоуренс энерджиз», а сейчас стали самостоятельным предприятием. Кстати, мы пока ничего не рассказали папе о Джеймсе, потому что сдержанность — не его сильная сторона, особенно когда дело касается внуков.

Отец был без ума от Трикси еще и потому, что Оливер и Рене назвали малышку в честь его любимой жены. Каждый раз, когда Милт Лоуренс видел внучку, он дарил ей либо новую игрушку, либо платьице в оборочках, либо еще что‑нибудь. Он обожал ее.

— А что насчет твоей мамы?

Флэш сглотнул комок в горле и погладил Брук по спине.

— Она умерла, когда мне было одиннадцать.

Брук охнула:

— Прости, я не знала.

— Все нормально. Сейчас я знаю, что все старались оградить меня от проблем, но, когда стало ясно, что ей не победить в борьбе с раком, все изменилось.

Маме понравилась бы Брук, подумал он. И ее было бы не оттащить от Джеймса. Она любила бы своего внука, оберегала бы Брук, как собственную дочь.

— Грустно все это слышать, — сказала Брук, поворачиваясь к нему и обнимая его.

— Все нормально. Прошло уже много времени. Вскоре после этого папа выиграл в покер «Все звезды» и перевез все семейство в Даллас. Он не мог оставаться в Нью‑Йорке, где жил с мамой. Он стал ходить на родео и общаться с ковбоями. Меня он брал с собой. Я быстро понял, что среди них есть два типа — те, кто быстр на улыбку и шутку, и те, кто быстр на драку. Именно так мне и дали прозвище, — продолжал он. — Я был маленьким и шустрым, часто попадал в беду, а потом исчезал в одно мгновение, как вспышка[3].

Флэш всегда оглядывался на свое детство с нежностью. Какой мальчишка не обрадуется тому, что ему позволено делать что угодно? Интересно, как сложилась бы его жизнь, если бы Милт Лоуренс сумел выбраться из кризиса и глубокой депрессии после смерти любимой жены? Был бы он сейчас другим?

— Не знаю, но почему‑то я была уверена, что ты вырос на ранчо. Ты квинтэссенция ковбоя.

— Я воспринимаю это как комплимент, хотя на самом деле я был настоящим городским мальчишкой из Нью‑Йорка.

Брук легла рядом с ним, и он обнял ее.

— Дело в том, что для меня всегда существовало только две ипостаси — дамского угодника, который убалтывает красивых девушек, и драчуна, который никогда не отступает. С тобой же мне не надо быть ни тем ни другим. У меня появляется третья ипостась. — Он помолчал. — Мне нужно присутствовать в жизни сына, — продолжил он. — И думаю, нам с тобой ясно, что нас будет связывать секс.

— Хороший секс, — добавила Брук без особой радости.

Флэш почувствовал, как она напряглась.

— Я всегда жила вдвоем с мамой. Я не знаю, кто мой отец — мама отказывается говорить на эту тему.

— Серьезно?

— Да, она категорически отказывается хоть что‑то рассказывать мне о нем. И считает, что с Бином ничего не случится, если и он не будет знать своего отца. Отговаривается тем, что у меня все по‑другому — но в чем? В том, что я сделала карьеру? Кстати, мама стала пихать меня в музыку, когда я еще ходила в детский сад. За что я ее не виню, — поспешно уточнила она.

Флэш поневоле представил ее мать. Образ, который складывался у него в голове, был отнюдь не лестным. Властная, деспотичная и даже жадная.

— Я люблю то, чем я занимаюсь, и у меня есть отличные друзья, — добавила Брук.

— Например, Кайл Морган? — Флэш помнил их встречу у «Синей птицы».

— Да, из Кайла получился великолепный наставник. Но даже хороший наставник не может заменить отца. Я не знаю, известно ли отцу о моем существовании. Я против воли постоянно задаюсь вопросом: нужна я ему или нет?

Флэш понимал боль Брук. Хотя они с отцом всегда сталкивались лбами, он отлично знал, что любим.

— Я никогда не поступлю так со своим ребенком. Даже если у нас с тобой ничего не сложится, я не брошу своего ребенка. Что бы то ни было, он остается Лоуренсом.

Брук тяжело вздохнула.

— Хорошо. Это хорошо. Знаешь, мне казалось, что я успокоилась в отношении отца. Но потом я забеременела, и все началось по‑новой. Я пыталась выяснить, сколько мама скрывает от меня. Я люблю ее, но не знаю, смогу ли я простить ее.

— Я отлично тебя понимаю.

— Мне пришлось сделать над собой усилие и не позвонить тебе и не рассказать о Джеймсе. А хотелось ужасно, — продолжала Брук, не догадываясь, что Флэш думает о том же самом. — Поверь, я собиралась рассказать. Я не собиралась мешать твоему общению с Бином. Потому что знаю, что это было бы неправильно. Просто я…

— Ждала подходящего момента, — тихо договорил за нее Флэш.

— Да. — Брук судорожно сглотнула. — Жаль, что я не сделала это сразу. Я не хочу быть такой, как она. — Она села, и ее голос зазвучал с новой силой. — Я хочу, чтобы Бин знал и тебя, и твою семью. Вопрос в том, как нам все это организовать.

Он провел рукой по своим волосам.

— Мы уже пришли к выводу, что я за всю жизнь не делал ничего глупее, чем когда настаивал на нашей женитьбе.

— Но почему ты настаивал?

Флэш пристально смотрел ей в лицо.

— Потому. Да, это плохой ответ, — усмехнулся он. — Я сам это давно понял. Правда же в том, что ты, Брук, кое‑что значишь для меня. С того момента, как я увидел тебя, я не посмотрел ни на одну женщину — в буквальном смысле. Между нами что‑то есть, и это может перерасти в нечто большее. Но, — поспешил продолжить он, пока Брук его не перебила, — это не означает, что женитьба — правильный шаг. У нас обоих есть карьера, которая требует постоянных разъездов.

— Все верно, — согласилась Брук. — Я не собираюсь отказываться от музыки.

— Что абсолютно справедливо. Твоя популярность не падает целый год. Больше года, — поправился он.

— Есть еще одна проблема. Ты понравишься маме еще меньше, чем понравился Алекс, — извиняющимся тоном добавила она.

По рассказам Брук Флэш понял: миссис Боннер станет большой проблемой. Их с Брук брак сгладил бы большую часть — если не все — острых углов и здорово облегчил бы жизнь. Лоуренсам точно. А Брук? Ей бы это облегчило жизнь?

— Меня не тревожит твоя мать. Я беспокоюсь о тебе. — Он погладил ее по щеке, и ее глаза вдруг наполнились слезами. — И во время беременности, и после родов ты ездила на гастроли и написала множество потрясающих песен. Ты великолепно справлялась со своей работой, и я не могу мечтать о лучшей матери для своего ребенка.

— Проклятье, Флэш, — Брук отстранилась от него. — Не надо быть таким обаятельным. Мне тяжело иметь с тобой дело, когда ты само совершенство.