– Их приезд не касался дел группировки Дабирова. Они смотрели местность, что-то заносили на карту, делали съемку. В Варшаве я слышал, как говорят американцы и англичане. Их сейчас в Польше много.

– Ладно. Так что ты слышал?

– Дабиров говорил, что особенно весело будет в каком-то то ли Тамлаке, то ли Амлаке. А третий, скорей всего, американец, сказал, мол, ты идешь в Россию не веселиться. Потом они упомянули какое-то ущелье, где оборудована запасная база. Название не запомнил, но оканчивается оно на «ран». А после я отошел от их палатки, так как появился мой сменщик.

– Ты был в карауле?

– Да, тогда я еще служил в охране. Нас в тот же день заменили на турок. Почему это было сделано, не знаю. Но думаю, не без участия того же американца.

– Вы от лагеря к границе шли пешком или ехали на машинах?

– Минут двадцать на машинах по серпантину, но что-либо увидеть оказалось невозможно. Кузова были плотно закрыты тентами. Затем, когда вышли на небольшое плато, спешились. Машины ушли обратно. Весь отряд двинулся дальше пешком. После отдыха в лесу у Большого перевала Дабиров вызвал Али, Омана и меня. Кстати, все мы раньше служили в его охране. Он приказал нам следовать в район, где вы нас уже ждали. Интересно, что мы получили задачу, а отряд не готовился к маршу. По крайней мере, ближайшее окружение Дабирова и первая боевая группа.

Королев посмотрел на поляка.

– Ждали технику?

– Очень может быть.

– Сколько вы шли до зеленки, где был устроен фальшивый лагерь?

– Часов пять.

– Как преодолели Большой перевал?

– Мы его не преодолевали, там был проход, по нему перешли.

– Трое? Или кто-то сопровождал вас?

– Трое. Со мной были Али и Оман. Я даже их фамилий не знаю.

– Вместе охраняли тело Дабира, и не знаешь?

– Нет. Мы обращались друг к другу только по именам.

Королев поднялся, достал карту, развернул ее на столе.

– Подойди!

Поляк подчинился.

– Читать карту, надеюсь, тебя научили?

– Да.

– Узнаешь местность?

– Вот роща, где мы несли службу, перевал.

– Большой перевал.

– А вот проход, по которому мы вышли в рощу.

– Лисий проход. Как шли к нему?

Арестант наклонился над картой, что-то пробормотал по-польски, затем ткнул пальцем и сказал:

– По-моему, мы выходили вот с этого плато.

– Так. А шли к нему по этому ущелью? – Королев провел по карте извилистую линию.

– Не знаю. На карте в этом ущелье отмечено селение Дагели. Мы проходили мимо каких-то развалин. Но там не было людей.

– Дагели – разрушенный аул. Но если вы шли этим ущельем и выбрались на указанное тобой плато, то Дабиру неоткуда было ждать машин. Они не прошли бы через перевал.

В коридоре послышался шум, и в камеру вошел полковник Бирюков.

Расстегнув китель, он кивнул Королеву, присел на прикрепленный стул и спросил:

– Ну и что тут у тебя, Слава?

– Здравия желаю, товарищ полковник!

– Оставь это. Что пленный?

Поляк понял, что прибыл тот самый безжалостный полковник, и заверещал:

– Пан полковник, я согласился на сотрудничество. Пан майор обещал снисхождение. Я рассказываю все, что знаю.

Бирюков взглянул на Королева:

– Что это он в штаны наложил?

– Выйдем, Александр Тимофеевич.

– А надо?

– Надо.

Старшие офицеры прошли в коридор. Королев объяснил полковнику, в чем дело.

Бирюков улыбнулся:

– Запугал, значит, мною поляка?

– Пришлось.

– Что-нибудь уже он сообщил?

Майор доложил о том, что рассказал Корник.

– Выходит, банда прошла границу на стыке двух застав. Место подобрано грамотно. Склоны ущелья – скалы, там выставить пост сложно, а электроники, охраняющей кордон, еще нет. К плато машины подойти не могли. Значит, отряд Дабирова преодолел перевал. А вот внизу, с севера, его могли подобрать машины и вывезти куда угодно.

– Но не думаю, что далеко. Если в каком-то ущелье с окончанием на «ран» – а таких в нашем районе три: Амиран, Кабран и Дубран – находится запасная база, то где-то должна быть и основная.

Полковник усмехнулся:

– Сам догадался или кто-то подсказал?

– Александр Тимофеевич, мне не до шуток.

– Ладно. Конечно, основная база подготовлена. Вопрос в том, где именно?

– К сожалению, Корник об этом не знает.

– Уверен?

– Да.

– А ну-ка я наеду на него. Ты же создал мне образ страшного мстителя, которому законы пустое место.

– Попробуйте.

– А ты чего ему пообещал?

– Ничего особенного. Всего лишь облегчить положение. Ему действительно можно предъявить только незаконное хранение оружия, переход границы и участие в вооруженном формировании. При том, что Корник ничего сделать не успел, это максимум лет десять. Да и то вряд ли, учитывая его раскаяние.

– Меньше, Слава, лет пять от силы. При хорошем адвокате. Но пошли, будем, как говорится, ковать железо, пока горячо.

Бирюков вошел в камеру и заполнил ее собой. Он застыл посреди помещения, широко расставив ноги, и устремил жесткий взгляд на поляка, который сел на кровать, сжался и боялся поднять голову.

– Мне майор доложил о том, что ты рассказал, ублюдок! Он поверил тебе, я же сомневаюсь, что ты сказал все, что знаешь. В таких случаях я прибегаю к проверенным средствам, помогающим развязывать языки. Майор наверняка уже поведал тебе, к каким именно.

– Пан полковник, прошу, не надо никаких средств. Клянусь, я сказал все, что знал.

– Не верю! Но благодари майора. Он уговорил меня дать тебе подумать до вечера. В половине девятого мы встретимся вновь. Если ты и тогда не убедишь меня в искренности, то я гарантирую тебе не самую лучшую ночь в твоей паскудной жизни. Все, думай, вспоминай. Майор, за мной!

Старшие офицеры антитеррористического управления вышли из караульного помещения.

Бирюков спросил:

– Ну и как я его, майор?

– Честно?

– Что-то не так?

– Если честно, Александр Тимофеевич, я бы на месте поляка сразу понял, что вы играете.

– Ты на месте поляка никогда и не оказался бы. А для него и такого спектакля достаточно.