данный момент я не вправе открывать его секрет, ибо я поклялся ждать, пока не придёт время и не будет дан сигнал к началу действий. Пока же я могу сказать, что между двумя одинаково прозрачными стенками экрана был помещён тонкий фитиль, прикреплённый к очень маленькой Свече.

Почтенные Воины, Вольные Охотники и обёрнутые в чёрный шёлк свидетели были настолько сосредоточены на своих собственных мыслях, что казалось, что они не видели ничего из этих приготовлений. В то же время, вставая между Главой и мной, Страж Храма поприветствовал ритуальным жестом сначала свидетелей, затем Почтенных Воинов и Вольных Охотников, и все эти господа наклонили свои головы, но при этом не склоняли своих спин.

После этого Страж повернулся ко мне и поприветствовал меня, разведя руки широко в стороны. Я ответил на это так же, как и мои Старшие Братья. Затем Страж пересёк сверкающий круг перед тем полукругом, что был образован Почтенными Воинами и Вольными Охотниками, и вышел из этой живой изгороди на противоположной стороне, справа от меня.

Медленным размеренным шагом он трижды обошёл по кругу образованную нами символическую фигуру и, возвратясь к изначальной точке справа от меня и вне тройного круга, своим громким голосом он прокричал: «Да снизойдёт Звезда!»

В тот же миг все взгляды были устремлены вверх, в глубины Конуса, где всё сильнее и сильнее разгорался голубой свет.

Внезапно в глубине этого соблазнительного света образовалось белое облако. Оно спускалось вниз медленно, очень медленно, прямо под Звездой — и явно готовилось приземлиться на подушки.

Я уже угадал, что это облако скрывало, ибо понял многое из того, чему меня учили во Дворе, но нетерпение увидеть тело, обещанное мне в течение столь долгого времени, терзало меня с не меньшей силой, растягивая эти несколько минут до весьма долгого по моим меркам времени.

Мне даже казалось, что нисхождение Женщины становилось тем медленнее, чем сильнее уменьшалось расстояние между ней и подушками.

И вот, наконец, она опустилась до уровня наших голов, умиротворённо лежа в гамаке, сплетённом из шёлковых верёвок, полностью завёрнутая в лёгкую прозрачную белоголубую ткань — роскошная Женщина, у которой я пока что по-прежнему видел лишь спину и ягодицы.

Я с трудом подавил в себе мучительный крик, когда я увидел, что Глава и мой старый Проводник вытянули руки, чтобы поддержать её на своих окрещённых мечах. Мне казалось, что сталь была слишком жестка для столь очаровательной плоти. Но Глава и Проводник смягчили возможный удар, подставив свои левые руки — Глава держал загривок её шеи, а Проводник поддерживал голени этой живой статуи, которую они почтительно положили на маленькую мягкую постель, образованную тремя подушками.

Женщина спала глубоким сном, как предписывалось ей по правилам обряда — ибо это было Испытание Водой, Испытание Плотью, и Женщина не могла знать, для какой цели она должна была послужить нам.

Когда это идеальное тело было окончательно освобождено от оборачивавшего его облака шёлка, мне дали немного времени на его созерцание. Это были мгновения великой внутренней борьбы. Затем Стражем Храма, удостоверившимся, что всё в порядке, был подан знак.

И тогда Глава и мой Проводник, каждый на своей стороне, одновременно нажали электрические кнопки по краям круглого стола перед ними. Одна из деревянных частей стола перестала быть закреплена и немедленно соскользнула на пол к моим ногам, вместе с собой унося вниз ту подушку, на которой покоились ноги прекрасной Звезды. Но её ноги были вовремя подхвачены Главой и Проводником, согнувшими их и поставившими на вторую подушку.

В тот миг я увидел две превосходных колонны и Врата Рождения между ними — Врата, которые застают врасплох каждого, приходящего в этот мир.

Эта плоть приглашала меня совершить путешествие снова, в обратном направлении и с полным осознанием этого. Час грозного испытания настал, и безжалостные свидетели стояли позади меня[38].

Подобно ничего не боящемуся огню, я снял и положил на пол мои красно-чёрные одежды; и с непримиримым «Нет», запечатлённым на моей груди, я храбро встретил опасность[39].

Это была опасность смерти — ибо, если бы я не преуспел, я был бы разрушен. В этом испытании получают или теряют всё, и само испытание состоит в напряжении своей воли к жизни до предела человеческих возможностей — до сверхчеловеческих! — и в том, чтобы желанным оргазмом зажечь не чёрную пещеру, но сияющее Наивысшее той Женщины, что была, не сознавая этого, принесена для сей дьявольской операции[40]. И испытуемый должен оставаться сухим до самого конца.

Ибо было сказано в наших учебных книгах: «Вы не позволите своей священной силе быть сосредоточенной в смертной жидкости.»

Я сделал то, что должен был сделать, и преуспел в этом, ибо в тот же миг фитиль между двумя стенками экрана зажёгся, и тринадцать мечей приветствовали мой триумф: одиннадцать позади меня, два справа и слева от меня.

И пока мечи принимали на себя лучи голубого света, ниспадавшего из Конуса, передо мной предстало необычайное видение: прямо впереди меня, за обёрнутыми в чёрный шёлк свидетелями и над бледным сиянием подсвечников, возник силуэт — чёрный, имевший схожую со мной форму, и лицом напоминавший меня же.

Я смотрел на этого призрака, спрашивая себя, не сам ли я это, и заметил, что его торс внезапно начал крайне быстро расти. Он принял треугольную форму наших парадных щитов, но был не менее чем в четыре раза больше них.

Руки призрака тоже стали чрезвычайно огромными — и кисти этих сильных рук терялись в бесконечности. Казалось, что эти руки были способны обхватить Вселенную!

И тогда я посмотрел на голову, что была похожа на мою, и я увидел её взгляд — зелёный, металлический, холодный. Этот взгляд не был моим.

Над взглядом возвышался огромный лоб. Он был чёрного цвета, но сиял, подобно золоту. Лунный Полумесяц венчал его своими острыми рогами.

Я не знаю, как описать странный свет, окружавший эту голову сверкающей аурой. Он содержал в себе огненный блеск всех бриллиантов мира, но впадины его дрожащих волн