— А за что ты собиралась меня облаять? — повысил он голос.

Я надеялась, лишь для того, чтобы перекричать собаку.

— За ножи, например, — нервно передернула я плечами, сделав такое же умное лицо.

Добрососедские отношения? Нет, не слышали…

— Я же сказала, что это не мой дом, а вы с ходу выставляете мне счет за тупые ножи…

— Что я тебе выставляю?

Олег опустил нож на столешницу и смерил меня странно презрительным взглядом. Ну все, приехали…

— Ну… Отчитываете меня за тупые ножи. Дайте его сюда! — и я схватила нож, до боли в пальцах сжав его рукоятку. — Я сама нарежу ананас…

— Можешь не резать его вообще… — липкая от фруктового сока рука Олега накрыла мою, и я непроизвольно разжала пальцы, выпуская нож на свободу. Но от чужой руки так легко не избавилась. — Я недавно видел в сети ролик…

Олег уже успел выкрутить из ананаса шевелюру и уложить на доску для продолжения экзекуции, которая не состоялась. Мне бы теперь, разоруженной, отступить, но некуда — он, хоть уже и отпустил мою руку, загородил вместе с собакой мне все пути к отступлению.

— Агата, хватит лаять!

В ушах и так уже звенело от прилившей крови. Я схватила из вазочки крекеры и швырнула в миску. Стало тихо. Сразу. И Агата загарцевала к миске.

— Миска очень странный предмет: вроде пуста, а вроде б и нет…

Я обернулась к Олегу, кусая губы, чтобы не парировать стишок известной фразой: я поэт, зовусь я Цветик… У этого Олега довольно странное чувство юмора. Не может же он нервничать в моем обществе так же, как я нервничаю в его? Он же мне не лжёт в конце-то концов!

— Мила, смотри сюда… — он срезал верхушку и каким-то образом умудрился разобрать фрукт на треугольники, потянув каждый за колючую пупырышку. — Кочерыжка остаётся на месте. Вуаля! Век живи, век учись. Спасибо твоим тупым ножам…

— Они не мои! — почти истерически закричала я. — Сколько раз я должна это повторить?

Олег продолжал держать перед моим носом кусочек злополучного ананаса.

— А какая разница? Это же не посторонний человек, а брат. Впрочем, я вырос один, поэтому не знаю ничего про отношения сиблингов.

— Ну… У нас они сложные… Он на пятнадцать лет меня старше и… — испугалась я нового витка своей фантазии. — Из-за его жены. И не будь собака больна, ноги бы моей в этом доме не было.

Какая я правдолюбка сегодня! И сладкоречка… Аж сахар на зубах скрипит! Не забыть бы под конец вечера, что наплела гостю в самом его начале…

— Тогда я точно в неоплатном долгу перед собакой. Или клубники будет достаточно? Тогда я завтра верну Агате долг.

Не надо завтра… Мне бы сегодня с вами пережить!

— Ну, мебель ведь могли бы в другой день доставить… Так что не надо баловать еще и собаку.

— Выходит, я тебя балую?

Я хочу, чтобы он ушел. Прямо сейчас! Я не могу с ним разговаривать. У меня это не получается. Я не понимаю хода его мыслей, а в своем вранье сейчас окончательно запутаюсь!

— Лола, жена Макса, намекнула мне сесть на диету…

Нет, Лола ничего такого не говорила. Я влезла во все ее старые наряды! Но надо же придумать правдоподобный повод для нашего вымышленного конфликта.

— Она не права…

— Я тоже так думаю. Поэтому и стараюсь с ней не контактировать.

— Так ты будешь ананас пробовать или нет?

О, он про него вспомнил… Рука бойца держать устала?

— Шампанское в морозилке!

Я так резво ринулась к холодильнику, что воздух закачался от новой волны лая. Сколько оно уже там лежит?! О, бутылка цела, пусть и заледенела. И я с радостью передала стеклянную льдинку в руки Олега. Бережно!

— Знаешь, — начал он еще у холодильника, — мне учительница по математике в школе объяснила, что для того, чтобы легче запоминались большие объёмы текста, надо придумать к ним ассоциативный ряд. Или использовать уже существующий. Как в нашем случае, ананасы в шампанском… Черт, руки липкие, чуть бутылку не выронил…

А лучше б выронил. Мне что-то вдруг расхотелось с ним пить. И даже канапе из крекеров, сыра и огурца, моего собственного производства, больше не вызывали аппетита. Хотя бы во мне.

— Агата, прости!

Но Олег не выстрелил шампанским, а поймал пробку в ладонь. Я смотрела на дымок и думала, что открыв соседу дверь, тоже выпустила на свободу своеобразного лживого джинна, а мать мне всегда говорила, что врать правдоподобно у меня не получается.

Олег протянул мне бокал, но тут же передумал и отнес оба на столик.

— Давай уж присядем к столу, а то, блин, как на фуршете.

Я схватила тарелку с бутербродами и тоже отнесла ее на стол. Олег тем временем вернулся за фруктами, затем принес ананас и снова протянул мне выдранный из него кусочек. Не отпустит, да? Но я больше ничего не возьму из его рук зубами. И потому протянула руку.

— Я думал, что лучше пачкаться одному…

Наглая насмешка, да? О чем еще ты думал? Хватит кормить меня с руки. Я не собака! Возможно, он прочитал в моем взгляде недовольство и потер руки, точно втирал в кожу крем.

— Горячая вода не ножи, — выдала я достаточно зло. — Она в этом доме имеется.

— А вот в моем ее нет. Забыл включить бойлер…

— Холодный душ бывает довольно полезным…

— Говоришь со знанием дела, да?

Говорю без задней мысли! Вообще без какой-либо мысли. И на трезвую голову. Елы-палы… Это он, наверное, привык, что все девки вешаются ему на шею из-за внешности и… денег.

— Это всяко лучше проруби на Крещение. На которую я так и не решилась, — отмазалась я настоящей правдой. — Ну и с учётом отключения горячей воды, подобный опыт у всякого имеется.

— Еще у кого-то отключают воду?

Черт, вот я и вляпалась. У таких людей город ничего не отключает. У них все греется само. А у меня мозг, видимо, уже закипел от незапланированного знакомства.

— Я не из Питера, — решила я окончательно рубить концы и отправиться в свободное плавание по океану лжи.

— А откуда?

Я прищурилась: играть так играть.

— А какая вам собственно разница?

Олег тоже сузил глаза до щелок.

— Никакой. Можешь не говорить, раз это такой секрет.

— Не секрет. Это скорее лишняя информация. Личная.

— Понял. Мы на брудершафт еще не пили, — он снова протянул мне бокал, и на этот раз я успела его взять. — И не будем. Я умею уважать личное пространство.

— Спасибо.