Всю субботу Тетерин провисел на телефоне, а коллеги Рудакова искали его где только возможно. Ни родители, ни невеста, ни друзья понятия не имели, куда тот мог запропаститься.

Решили ждать и до последнего не подключать к поискам милицию. Мало ли, вдруг Рудаков поехал куда-то вслед за Ким, заехал в такую глушь, где не работает мобильный... Были и другие версии, столь же бредовые, но что оставалось делать!

Именно поэтому в понедельник Тетерин так болезненно отреагировал на мое сообщение о смерти Архипова: ведь что-то могло случиться и с Ким, и с Рудаковым... Сутки он пил валокордин, маялся и изнывал от беспокойства. А на следующее утро ему стало известно о том, что Рудакова нашли мертвым в реке.

Итак, ситуация осложнилась. Если раньше это было чисто семейным делом – жена уходит, муж пытается ее вернуть, то теперь Тетерин оказался втянутым в какой-то криминал. И это ему категорически не нравилось. А самое главное, что Ким так и не нашли.

Слушая этот рассказ, я записывала самое важное в блокнот и заодно упорядочила хронологию – для наглядности, чтобы не путаться в фактах. Но многое оставалось неясным.

– Игорь Витольдович, вы поставили в известность милицию?

– О чем? О Ким, что ли? Нет, конечно!

– Почему? – изумилась я. – Пусть поисками занимаются профессионалы, тем более что убит ваш сотрудник и...

– Вот именно поэтому я и буду молчать. И вам бы советовал делать то же самое.

Я вскинула брови. Собеседник смотрел на меня отчаянным взглядом и уже еле дышал от волнения.

– Станислава Дмитриевна, мы с вами в одной лодке. Вам дорог ваш муж?

– Бывший, – уточнила я.

– Не важно! В конце концов, это отец вашего ребенка! Вы что, хотите носить ему в тюрьму передачки?

– Вы полагаете, Рудакова убил мой бывший муж?

– Я полагаю, нам не стоит выносить эту историю на всеобщее обозрение. Наши супруги завязли в очень нехорошем деле. К этому может быть причастна и Ким – видите, я откровенен с вами. Я не хотел бы причинить ей неприятности своими неосторожными высказываниями... Именно поэтому менты ничего не знают о том, что Рудаков занимался поисками, и о пропаже Ким я также не рассказывал.

– Но послушайте! – Я судорожно пыталась выбрать правильные слова. – Ведь мы не знаем, что с ними происходит! Быть может, они оба тоже... убиты... И следствие пойдет по совершенно ложному пути!

– Я буду продолжать поиски, – вскинулся Тетерин. – Я сделаю все, чтобы найти жену... живую или мертвую. Если она и в самом деле мертва, ей уже ничто не поможет. А если жива, я не хотел бы собственными руками засадить ее в тюрьму за убийство.

Я молчала. В каком-то смысле Игорь Витольдович был прав. И хотя я отчаянно сопротивлялась, воображение подкинуло мне яркую картинку: Архипов, в серой арестантской робе, исхудавший, небритый, смотрит на меня сквозь прутья решетки с укоризной во взгляде.

О Господи!..

– Именно поэтому мы оба заинтересованы в том, чтобы помалкивать в тряпочку. Своих сотрудников, которым известно о ситуации, я уже проинструктировал. Теперь дело за вами.

– Ну хорошо, – решилась я. – Ментам я тоже ничего рассказывать не буду... по крайней мере пока. Итак, я слепая и глухая, ни о какой Ким понятия не имею, о Рудакове знать не знаю. Уговорили!

– Не надо делать мне одолжение. Это нужно вам точно так же, как и мне. Учтите, что ваш сын может вырасти без отца...

– Оставьте в покое моего сына! – холодно попросила я. – У вас есть какие-то догадки относительно того, почему именно Шелепихинская набережная? Может, у нее там подруга живет? Родственница?

– У Ким нет ни подруг, ни родственников. Я ее единственный близкий человек...

Этим заявлением он меня здорово озадачил. Я думала об этом, когда вышла из кабинета и тащилась по бесконечным коридорам и лестницам, когда ловила машину и ехала обратно домой...

Разве бывает такое, чтобы у девушки моего возраста никого не было, кроме ревнивого и нервного сожителя? Ни одной даже самой завалящей подружки или хотя бы приятельницы? Никакой троюродной тетки в Воронеже?

Не верю!

У меня самой куча родных и друзей, просто знакомых, коллег, бывших коллег, мужчин, с которыми я когда-то встречалась... Ну, допустим, жена Тетерина не была столь же общительной... Но ни одного близкого человека – это уже слишком!

Ким, должно быть, вела чрезвычайно загадочную жизнь или была глубоко законспирирована. Иностранная шпионка? Агент ФБР? Бред какой-то!

Домой я приехала лишь через три часа, застряв в немыслимой пробке. Шурка и Антонина уже должны быть дома.

В подъезде почему-то воняло гарью и дымом. Неужели где-то что-то горит? На всякий пожарный (ха-ха!) случай я решила не пользоваться лифтом, а поднялась пешком. Подумаешь, пятый этаж, ерунда какая! Заодно и в почтовый ящик загляну.

Почта порадовала меня повесткой к следователю прокуратуры на завтрашнее утро. Стоило бы продумать свои показания, чтобы не мямлить и не запинаться. Я уже начала было репетировать речь, как вдруг поняла, что неприятный запах усилился. Действительно, воняло откуда-то сверху. Я ускорила шаг, последний пролет преодолела в три гигантских прыжка, выскочила на лестничную площадку... и едва не закричала от ужаса.

Дверь моей квартиры выглядела так, словно пережила бомбежку и пожар. Кто-то варварски изрезал дерматиновую обивку, вытащил куски синтетического утеплителя, а потом поджег: все было закопченным, обугленным, на площадке воняло какой-то химией и гарью.

Неужели Шурка снова занялся химическими опытами и спалил квартиру?!

Ноги у меня подкосились, я еле-еле доползла до двери и вставила ключ в замочную скважину. Только бы с Шуркой все было в порядке! Замок заело, я отчаянно орудовала ключом, почти задыхаясь от накатившего ужаса, как вдруг дверь открылась сама. На пороге возникла Антонина, вооруженная здоровенным кухонным ножом.

– А ну пошел отсюда, негодяй... Ой, Станислава! Это вы? Я думала, это он вернулся, гад...

– Где Шурка?!

– Да с ним все в порядке, не беспокойтесь. Какая вы белая! А ну заходите, сейчас я вам валерьяночки накапаю.

Я вползла в прихожую, чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди. Мне навстречу выбежал сын, радостно-возбужденный.

– Мам! У нас тут такое было!!! Ты не представляешь! Нам дверь подожгли!

Не в силах вымолвить ни слова, я прижала ребенка к себе. Пришла Антонина, деловито сунула мне чашку и велела залпом выпить.

– Успокойтесь, уже все в порядке. С Шуркой ничего не случилось, мы вовремя запах учуяли...

– Что здесь произошло?!

Шурка кинулся объяснять, глаза у него так и горели, но Антонина мягко отстранила его, отправила в комнату, а сама обстоятельно все рассказала.