Я чуть не спросил: «Это разве об этом?» Но вовремя спохватился и продолжил:

Я читал не так уж плохо, но голос звучал слабо и неуверенно. Я знал, что никогда не выступал хуже. Эвелин зря поверила в меня, позволив быть самым юным учеником в классе. Как будто я в одну секунду предал то доверие, которое она демонстрировала по отношению ко мне. Мне хотелось смыться со сцены и больше никогда на неё не возвращаться.

Я должен постараться.

Я не подготовился и не понимал, что несу. Спасти меня могло только чудо.

Чудо… Или магия?

Разве Спаркс не утверждал, что я обладаю силой красноречия? Дар огня. Я могу заставить людей слушать меня, если захочу. Неужели так сложно не использовать силу? В последние дни мы со Спарксом только и пытались не использовать магию. Он уверял, что сначала нужно научиться ничего не делать, а уже потом пробовать колдовать. Но сейчас стоит позволить своему внутреннему огню немножко сорваться с поводка… Произнося следующую строку, я почувствовал в горле жар.

О, вот как это должно быть! В тексте говорится про разъярённый взгляд. Значит, и у меня должен быть разъярённый взгляд и свирепый вид…

Для меня это всё не имело никакого смысла, но я представлял, что веду за собой армию, пытаясь разгорячить их, и в горле становилось теплее. Я видел, как ребята выпрямляются и начинают вслушиваться.

О да, у меня получается! Я приподнял подбородок и заговорил громче, стараясь, чтобы услышали с любого места. Огонь разгорелся внутри, и я увидел, как встал с места Дэйв, а затем Алета.

Я чувствовал, как их внезапная вера в мои слова растёт вместе с моей собственной. Один за другим ребята поднимались с мест. Речь была блестящей. Я не просто произносил слова – я жил ими. Я был Генрихом V, я должен был вести свои войска в бой! Вера, исходящая от одногруппников, поддерживала меня и наполняла неведомой силой. В тот момент я был их королём.

Я потерял счёт словам, которые произнёс. Мы на битве! Мы разобьём врагов и сожжём города!

Я заметил, как Джош вскочил со своего места и бросился к двери, закрывая уши руками. Здесь сам враг! Я указал на Джоша:

– УНИЧТОЖИТЬ ЕГО!

Весь класс повернулся к Джошу и завопил, как это делают охотничьи собаки, готовые броситься на добычу. Это триумф!

Внутренний голос кричал: «Нет, нет, нет! Ни в коем случае не делай этого! Остановись!» Однако воинствующий рыцарь, оттеснив его в сторону, уже захватил моё сердце. Кровь стучала в висках. Я посмотрел в листок и прочитал последние строки:

Этого оказалось достаточно, чтобы вся моя «армия» в едином порыве повернулась к «врагу»…

Боль была такой сильной, словно по голове сильно ударили молотом и раскололи череп. Это Спаркс внезапно ударил меня обеими лапами по затылку. Мир стал фиолетовым и мутным. Я больно упал на колени и сразу осознал происходящее.

Если немедленно ничего не предпринять, то одноклассники накинутся на Джоша и в полном смысле слова разорвут его на части. Но я не имею ни малейшего представления, как всё исправить!

– Что я наделал? – прошептал я.

Спаркс соскочил на сцену и приземлился рядом со мной.

– Густую кашу вы с Шекспиром заварили, придётся вам и расхлёбывать. Всё, что я сейчас произнесу, может показаться странным, но обещай повторять за мной СЛОВО В СЛОВО, используя всю силу убеждения и красноречия.

Я кивнул.

Тогда он закричал:

– Довольно!

Я повторил.

Толпа резко остановилась. Спаркс одобрительно кивнул. Затем он начал декламировать, чётко и ясно, соблюдая паузы. Я вторил ему, словно эхо:

Я узнал отрывок из пьесы Шекспира «Сон в летнюю ночь»[5]. Эвелин давала её почитать в прошлом году. В данной сцене герой пьесы Пак убеждает людей, что все события, свидетелями которых они стали, – всего лишь сон.

Я чувствовал, как посылаю импульсы силы, а сам с каждым произнесённым словом становлюсь слабее.

На более глубоком уровне вера аудитории, очарованной огнём, объединяла меня с Паком. Я плёл своё заклинание, заключая события в рамки сна. Потому что знал – одноклассники и Эвелин не вспомнят, что было на самом деле, убеждённые в том, что это лишь причудливые театральные фантазии. Все мы связаны единой силой моего красноречия.

Когда я закончил, то почувствовал, что ноги стали ватными, а слушатели один за другим опускаются на свои места и засыпают. Получилось. Благодаря Спарксу я исправил ужасную ошибку. Никто даже не вспом… Не успел я додумать, как увидел Джоша, который выбегал из театра, зажав уши руками.

– Ты… – сердито зашипел Спаркс. – Нужно поговорить наедине. Немедленно.