не очень. Пару раз я даже наступила ему на ногу, длинный подол мешал. А вы пробовали с ходу попадать в ритм незнакомого танца? Вот и я не сумела.

Тир не помогал. Он бодро танцевал, собирая вокруг себя толпу, а еще иногда поглядывал свысока, да так, что меня бросало в жар.

Что ни говори, но он красивый, мечта любой девушки. Одни глаза чего только стоят. Взглянет — и как в омут попадаешь. Если бы не первый момент попадания в этот мир, если бы я своими глазами не видела, что делают с пустышками без сожаления, тоже поддалась бы чарам. Но я знаю, каким безжалостным он может быть, и это помогает мне держать себя в руках.

Когда в очередной раз Тир соизволил опустить голову и посмотреть на меня, я не стала отводить глаза. Встретилась с ним взглядом. И вот тогда-то поразилась, какой умный может быть взгляд у красавчика, пронизывающий, доводящий до дрожи.

Выдержав достаточно, чтобы показать, что я не робкого десятка, отвела взгляд. Танцевать перехотелось. Однако руки Тира не дали мне уйти.

— Не уходи, — заговорил он, и я невольно посмотрела на красиво вылепленные губы. — Нам нужно поговорить.

Вздрогнула, потому что такие фразы никогда не заканчивались ничем хорошим. Мало было времени разговаривать во время нашего вынужденного путешествия? Что произошло после возвращения на территорию академии?

— О чем? О походе? Буду ли я твоим телохранителем? — Стоило представить, как я буду выполнять обязанности пустышки и заслонять собой высокого парня, стало горько и обидно. — Не трусь.

— Я никогда не был трусом, — отозвался он грубовато и передернул плечами. — И говорим мы не обо мне, а о тебе… — Его рука сильнее надавила на поясницу. Чуть-чуть, но она показалась тяжелой. И горячей, даже кожу зажгло в месте соприкосновения. А потом вспыхнули и щеки. Особенно после его вопроса:

— Кто ты, пустышка?

Жар тут же схлынул, я похолодела и жутко и испугалась. Прийти в себя было непросто, но я решила, что лучшая защита — это нападение.

— Какая тебе разница? Телохранитель твой — и ладно, — огрызнулась я.

— Ты изменилась. Подозрительно изменилась. Внезапно. Ты открываешь министерские послания, требуешь себе имя. Кто ты? — его ладонь коснулась моего подбородка и заставила меня поднять голову.

— А ты разве интересовался другими пустышками? Может, мы все такие?

Наверное, со стороны наша беседа казалась романтичной, но только со стороны.

Его губы были так близко. Я ощущала его запах, такой приятный. Даже взгляд зеленых глаз стал как будто мягче, однако от меня ждали ответа. Даже не так: меня допрашивали в танце!

— Не переводи тему, — разозлился он, крепче сжимая руки, — сейчас мы говорим о тебе.

— Я натанцевалась, — попыталась высвободиться, но Тир не позволил. Наклонился еще ближе и прошептал в ухо, внимательно наблюдая за моей реакцией:

— А еще ты маленькая лгунья.

Я вздрогнула, и он, довольный моим испугом, зашептал:

— Я выяснил, что было в приказе министерства. И знаешь, что там написано? — Не дождавшись ответа, продолжил: — Зачем ты солгала?

«Неужели сопоставил факты и догадался? Или министр открыл сыну содержание письма. Но зачем?» — запаниковала я. Но Тир сам придумал оправдание, произнеся:

— Не умеешь читать и выдумала угодное себе на ходу?

Я ухватилась за соломинку.

— Не всем повезло учиться в академии, — выпалила быстро. Пусть лучше думает, что я неграмотная и необразованная, чем докопается до истины.

— Ты провела меня!

— Прости.

— Я сразу должен был пойти к отцу, чтобы он рассказал о содержании послания, а не верить на слово пустышке, — усмехнулся он. — Теперь я буду начеку, не смей шутить со мной, пустышка. Ты мой телохранитель. И должна быть рядом со мной, — неожиданно произнес Тир.

— Во время боя буду. А пока можешь обходиться спокойно без меня. Если это всё, чего ты хотел сказать, расслабься и иди выпей вина, — отмахнулась я от него, размышляя о том, что же сказал ректор своему сыну.

Если бы раскрыл мое инкогнито, он не вел бы себя так нагло и не допытывался, кто я такая. Выходит, мой секрет пока остается таковым.

— Ты, пустышка, говоришь, что мне делать? — нахмурился Тир.

— Напоминаю, что мы не на поле боя, и тебя защищать не от кого.

— А мы не в бою. И сейчас я защищаю тебя! От неприятностей! Потому что для пустышки ты… — он сомкнул губы. — Слишком дерзкая.

— Какой ты, такая и я.

— Что? — вытянулось его лицо.

— Сын ректора достоин самого лучшего, — усмехнулась я. — Разве не так?

— Кто ты?! — легонько тряхнул меня за плечи Тир. Наклонился и заглянул в глаза.

— Эй, Тирри, неужели ты на пустышку глаз положил? — донесся голос блондинистого Кена.

Тир остановился, я повернулась к его дружку и ощутила, как меня пристально изучают.

— Так похожа, что я обознался. Извини, Тирри. Я думал, что это та самая…

— Отвали, Кен.

Подняв руки, парень ушел, но настроение у меня испортилось, когда поняла, что Тир танцевал со мной лишь потому, что я стала неузнаваема в новом облике. Никто не думал, что я пустышка, а принимал за какую-то другую девушку, которую Тир притащил из своего путешествия на вечеринку.

А я-то подумала, что он смело вывел в центр внимания меня в новом статусе…

Права была Габи: разве кто-то заботится о чувствах горшка?

— Видишь, о чем я и говорил, — подытожил Тир. — Тебе лучше вернуться в свою комнату и не привлекать к себе лишнего внимания до начала похода.

Я хотела уйти, но он бросил вслед:

— Стой, я провожу тебя!

— Как мило, — проворчала я, желая спрятаться у себя в комнате и так по-глупому, по-детски разрыдаться, чтобы стала чуточку легче от местной несправедливости, которая и в ином мире была так похожа на нашу, земную.

— Иногда телохранителя надо оберегать от других претендентов, — будто оправдываясь, сообщил Тир.

Я не препиралась, обходила в молчании столики и танцующих парней, когда платье на мне начало…

Сначала я думала, что оно соскользнуло с меня, попыталась удержать его на своей груди… И не сразу поняла, что платье на месте, вот только ткань стала другой — более шелковистой, тонкой на ощупь. Опустила глаза и чуть не задохнулась от шока: часть лифа и рукава стали из невесомой, почти прозрачной паутинки, а остальное — из тонкого бархата, приятно холодившего кожу. А вот на спине… На ней, кажется, тоже повисла паутинка, до самой… поясницы, потому я почувствовала, как ветерок ласково коснулся кожи.

Все взоры мгновенно устремились на меня.

— Ой, — желая прикрыться, я прижала руки к груди, и