— Здравствуйте. Услышал машину и решил, что это, скорее всего, вы. — Человек средних лет в белом кимоно и бледно-желтых хакама вышел из конторы. Коротко остриженный и в очках с металлической оправой, он казался непримечательным, но, как вскоре узнал Киндаити, это был Тайскэ Ояма, жрец святилища Насу.

Жрец провел их в глубину здания, в сверкающую чистотой комнату о восьми татами. Посреди комнаты жаром дышала жаровня. А сад за окном, полный великолепных цветущих хризантем, наполнял воздух слабым ароматом.

Едва успели усесться и обменяться приветствиями, как Томо нетерпеливо наклонился вперед и сказал:

— Господин Ояма, не хочу вас торопить, но не могли бы вы показать нам то, ради чего мы пришли?

Жрец с сомнением взглянул на Киндаити.

— А этот господин?..

— О, не стоит беспокоиться по поводу господина Киндаити, — вмешался Фурудатэ. — Это господин Коскэ Киндаити, он помогает нам во всем этом деле. А теперь, если уж этим двум господам так не терпится, не могли бы вы?..

— Да, разумеется. Пожалуйста. Подождите минутку здесь.

Жрец вышел и вскоре вернулся, почтительно неся простой деревянный столик для жертвоприношений, на котором лежали три свитка, завернутые в золотую парчу. Жрец, поставив столик перед собравшимися, стал вынимать свитки из чехлов.

— Это свиток господина Такэ, а это ваш, господин Томо.

— Нас не интересуют наши свитки. Покажите свиток Киё, — раздраженно поторопил его Томо.

— Вот свиток господина Киё. Прошу вас, взгляните.

Угрюмо сжав зубы, Такэ принял свиток у жреца, развернул и стал рассматривать, потом быстро передал его Томо. Шириной свиток был в две пяди и длиной в три, и руки Томо, когда он перенимал свиток у Такэ, заметно дрожали.

— Такэ, ты уверен, что это свиток Киё, а? — спросил Томо.

— Совершенно. Почерк по верхнему полю принадлежит деду, и, без сомнения, это подпись Киё.

— Хорошо. Взгляните, господин Фурудатэ.

Когда Томо передал свиток адвокату, Киндаити, сидевший рядом с ним, наконец смог рассмотреть его. То, что он увидел, его поразило.

На белом шелке свитка была отпечатана ладонь правой руки. По верхнему полю каллиграфической кистью было начертано: «Удача в сражении», а в левом написано «6 июля 1943, Киё Инугами, 23 года, мужчина, родился в год Петуха».

Отпечаток ладони принадлежал Киё — тому, кто утратил свое лицо! Тут-то Киндаити и понял, зачем они пришли в святилище, и сердце у него забилось от волнения.

— Господин Киндаити, желательно, чтобы вы тоже как следует рассмотрели это. — Фурудатэ подал свиток Киндаити.

— Да, считайте, что я его видел. Но что вы собираетесь с ним делать?

— Разве не ясно? — вскинулся Томо. — Мы собираемся выяснить, этот человек в маске, который вернулся, он на самом деле Киё или нет. Не бывает двух людей с одинаковыми отпечатками пальцев, и отпечатки эти не меняются в течение всей жизни. Даже вам это должно быть известно.

Киндаити наблюдал, с какой алчностью говорит Томо — это была алчность зверя, который заметил свою жертву и облизывается в предвкушении. Лоб Киндаити покрылся липким холодным потом.

— Чего я не понимаю, так это откуда в святилище взялся отпечаток руки?

— В этой части страны, господин Киндаити, — принялся объяснять Фурудатэ, — есть такой обычай: всякий, кто идет на войну, приходит в это святилище и оставляет вощеную дощечку с отпечатком своей ладони как молитву об удаче в сражении. Господин Такэ и господин Томо, как и господин Киё, поступили так же, но они настолько тесно связаны со святилищем Насу, что оставили вместо дощечек эти свитки. Они хранились в святилище, и мы совершенно забыли о них, но господин Ояма вспомнил и был так любезен, что дал знать об этом господину Такэ и господину Томо, на тот случай, если это может быть полезным.

— Господин Ояма дал знать им?

Заметив, что Киндаити искоса глянул на него, жрец заволновался.

— Да… ну, на самом деле… поскольку о господине Киё после его возвращения ходят слухи, я подумал, что так будет лучше, если что-то удастся проверить…

— Значит, вы все подозреваете, что этот человек не настоящий Киё?

— Конечно. Как мы можем доверять человеку, у которого лицо разворочено? — сказал Томо.

— Но его мать, госпожа Мацуко, заявляет совершенно…

— Господин Киндаити, вы не знаете мою тетку. Если Киё мертв, она не задумываясь найдет ему замену. Она не желает, чтобы Такэ или я завладели состоянием Инугами. Ради этого она готова на все, даже принести клятву, что самозванец — ее настоящий сын.

По спине у Киндаити пробежал холодок.

— Итак, господин Фурудатэ, прошу вас написать ваше имя рядом с отпечатком этой ладони. Господин Киндаити, вы тоже, если не возражаете. Мы хотим взять свиток с собой, получить оттиск руки этого человека в маске, а потом сравнить оба отпечатка, и вовсе не хотим, чтобы кто-либо обвинил нас в обмане. Прошу вас, распишитесь здесь как свидетель.

— Но… но что, если Киё откажется дать вам отпечаток своей руки?

— Ха, он не откажется, — наконец пошевелился и подал голос Такэ. — Пусть попробует — я его заставлю силой. — Голос его не походил на человеческий, но был ревом зверя, у которого кровь капает с клыков.

Шестнадцатое ноября. В то утро Киндаити заспался, как никогда. И хотя было уже начало одиннадцатого, он все еще нежился между простынями на своем хлопчатобумажном матрасе. Заспался он потому, что накануне вечером лег поздно.

Накануне, заполучив отпечаток руки Киё в святилище Насу, Такэ и Томо грозились, что, вернувшись на виллу, получат отпечаток ладони у человека в странной маске и наверняка выяснят, тот ли он на самом деле, за кого себя выдает. Они просили Киндаити присутствовать при этом в качестве свидетеля, но тот отказался. Если бы что-нибудь, требующее его профессиональных услуг, уже произошло с кем-либо из членов семьи Инугами, он поступил бы иначе, а так он не хотел совать нос в их личные дела, рискуя вызвать недоверие любого, не важно, кого из них, — нет, это ему ни к чему.

Массивный Такэ тут же с этим согласился:

— Ладно. Ничего страшного, у нас есть господин Фурудатэ.

Но лиса Томо настаивал:

— Но если под вопросом окажется подлинность этого свитка, вы подтвердите, что мы взяли его из святилища Насу, не так ли?

— Разумеется. Раз моя подпись стоит там, где я ее поставил, я не отступлюсь. Кстати, господин Фурудатэ…

— Да?

— Мне и вправду кажется, что присутствовать при этом в качестве свидетеля было бы нехорошо с моей стороны, но мне хотелось бы как можно скорее узнать, чем все завершится. Не могли бы вы, как только у вас появится такая возможность, сообщить мне о результатах, действительно ли человек в маске — это Киё или нет?