89 Освободив молодых людей от прошлого, мы увидим, что они всегда переносят имаго своих родителей на более подходящие замещающие фигуры. Так, чувство, которое ранее было связано с матерью, теперь переходит на жену, а авторитет отца – на уважаемых учителей, начальников или институты. Это не фундаментальное решение проблемы, но путь, по которому бессознательно и, следовательно, без выраженных внутренних препятствий и сопротивления идет нормальный человек.

90 Проблема взрослого кроется в другом. Так или иначе – с большими или меньшими трудностями – он уже прошел эту часть пути. Он уже отмежевался от своих родителей (возможно, давно умерших) и нашел мать в жене, или в случае женщины – отца в муже. Он, как и должно, почитал своих отцов и их институты, сам стал отцом, и теперь, пережив все это, возможно, пришел к пониманию того, что все, что ранее означало прогресс и удовлетворение, ныне обернулось тягостной ошибкой, частью заблуждений юности, на которую теперь он оглядывается со смесью сожаления и зависти, ибо впереди его не ждет ничего, кроме старости и конца всех иллюзий. Здесь уже нет ни отцов, ни матерей; все иллюзии, которые он проецировал в мир и вещи, постепенно возвращаются к нему, истрепанные и разбитые. Энергия, проистекающая из всех этих многообразных отношений, устремляется в бессознательное и оживляет в нем то, развитием чего он пренебрег.

91 Молодому человеку высвобождение скованных неврозом инстинктивных сил приносит душевный подъем, надежду и возможность раздвинуть жизненные рамки. Для человека, находящегося во второй половине жизненного пути, развитие функции противоположностей, дремлющих в бессознательном, означает возрождение, обновление; но это развитие уже не происходит через растворение инфантильных связей, через разрушение инфантильных иллюзий и перенос старых имаго на новые фигуры: оно происходит через проблему противоположностей.

92 Принцип противоположностей, безусловно, является фундаментальным даже в подростковом возрасте, и психологическая теория подростковой психики склонна признавать этот факт. Следовательно, взгляды Фрейда и Адлера противоречат друг другу лишь тогда, когда их выдвигают в качестве общеприменимых теорий. Оставаясь техническими, вспомогательными концепциями, они не противоречат друг другу и не исключают друг друга. Таким образом, психологическая теория, если она стремится стать чем-то большим, нежели техническим паллиативом, должна базироваться на принципе противоположностей. В ином случае все, на что она будет способна, – это восстановление невротически неуравновешенной психики. Без противопоставления нет равновесия, нет системы саморегуляции. Психика как раз и есть такая саморегулирующаяся система.

93 Если мы теперь вернемся к рассуждениям, которые оставили ранее, то увидим, почему ценности, которых не хватает индивиду, обнаруживаются в неврозе. Вернемся к упомянутому выше случаю молодой женщины и применим к нему полученные знания. Предположим, что эта пациентка «подверглась анализу», т. е. благодаря лечению осознала природу бессознательных мыслей, скрывавшихся за ее симптомами, в результате чего вновь овладела той бессознательной энергией, которая составляла силу этих симптомов. Возникает вопрос: что же делать с этой так называемой свободной энергией? Учитывая психологический тип пациентки, было бы разумно перенести эту энергию на объект – например, благотворительность или какую-нибудь другую полезную деятельность. У особенно энергичных натур, которые, возникни такая необходимость, не боятся смертельно устать, или у людей, которые находят удовольствие в тяжелом труде, такой путь возможен, хотя в большинстве случаев он неприемлем. Не будем забывать, что либидо (так по-научному называется эта психическая энергия) уже обладает объектом бессознательно, в виде молодого итальянца или какого-либо равно реального человеческого субститута. В этих обстоятельствах сублимация столь же желательна, сколь и невозможна, ибо реальный объект обычно предлагает энергии значительно лучший градиент, чем самая похвальная этическая деятельность. К несчастью, слишком многие из нас говорят лишь о том, каким человеку желательно быть, но никогда о том, каков он на самом деле. Доктор, однако, вынужден иметь дело с реальным человеком, который упрямо остается самим собой, пока не будут осознаны все стороны его реальности. Подлинное просвещение может строиться только на голой действительности, а не на иллюзорном идеале.

94 К несчастью, человек не в силах придать так называемой свободной энергии то или иное направление по своему усмотрению. Энергия следует собственному градиенту. На самом деле она нашла этот градиент еще до того, как мы освободили ее из непригодной формы. Ибо мы обнаруживаем, что фантазии пациентки, которые прежде были направлены на молодого итальянца, теперь перенесены на доктора[47]. Доктор сам стал объектом бессознательного либидо. Если больной напрочь отказывается признавать факт переноса[48] или если доктор не понимает или толкует его неверно, то возникает яростное сопротивление. Последнее направлено на то, чтобы сделать отношения с доктором абсолютно невозможными. В результате пациент уходит и ищет другого врача или человека, который его поймет; если же он воздерживается от таких поисков, то «зацикливается» на своей проблеме.

95 В тех случаях, однако, когда перенос на врача распознан, энергия принимает естественную форму, которая не только заменяет прежнюю, но и обеспечивает ее относительно бесконфликтный выход. Посему если предоставить либидо свободу, то оно найдет собственный путь к предначертанному ему объекту. Там, где этого не происходит, причина всегда кроется в намеренном нарушении законов природы или в неком возмущающем влиянии.

96 При переносе проецируются самые разные инфантильные фантазии. Они должны быть выжжены, т. е. устранены с помощью редуктивного анализа. При этом энергия снова высвобождается из непригодной формы, и мы вновь сталкиваемся с проблемой ее утилизируемости. Здесь нам не остается ничего другого, кроме как опять довериться природе в надежде на то, что заранее будет избран объект, который обеспечит благоприятный градиент.

97 Здесь начинается новый этап в нашем процессе реализации. Мы довели анализ инфантильных фантазий переноса до той точки, когда стало достаточно ясно, даже пациенту, что он видел в своем докторе отца, мать, дядю, опекуна, учителя, а также все остальные родительские авторитеты. Однако, как неоднократно показывает опыт, возникают и другие фантазии, где доктор выступает в качестве спасителя или богоподобного существа – разумеется, в полном противоречии со здравым сознательным суждением. Кроме того, выясняется, что эти божественные атрибуты выходят далеко за рамки христианства, в котором мы выросли; они обретают языческий ореол и очень часто предстают в животной форме.