Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава XVII. Бочонок дьявола
Около недели спустя Дик опрометью примчался с криком:
– Пэдди, Пэдди, корабль!
Немного потребовалось Пэдди времени, чтобы очутиться на верхушке холма. И точно, это был корабль, – широкоскулый и тупоносый, издали провозглашавший о своем ремесле. Пэдди Баттон скорее бы сунулся на корабль самого Люцифера, чем на тихоокеанского китолова. Он слишком хорошо знал их, чтобы рискнуть иметь с ними дело.
Живо он запрятал детей под большую индейскую смоковницу, запретив дышать и двигаться до его возвращения, так как судно это – «корабль самого дьявола», и если матросы поймают их, они живьем сдерут с них шкуру.
После этого он, что было духу, поспешил на взморье, выбрал все добро из вигвама и сложил его в шлюпку. Он уничтожил бы и самый дом, когда бы только мог, но было некогда. Потом отвел шлюпку ярдов на сто вдоль но левой стороне лагуны и поставил ее к берегу, под свисающими сучьями большого дерева. Потом возвратился пешком через кокосовую рощу и, притаившись за деревом, заглянул, что там происходит.
Ветер дул прямо в проливчик между рифами, и старый китолов вошел в лагуну со спокойной уверенностью завсегдатая, обрыскавшего все закоулки Тихого океана.
Якорь упал с громким всплеском, по Баттон не стал дожидаться, пока спустят лодку, и поспешил обратно к своим питомцам, с которыми и провел всю ночь в лесу.
Поутру китолов убрался восвояси, оставив в память своего посещения перерытый песок, пустую бутылку, половину старой газеты и разоренный вигвам.
Старый матрос от души проклинал судно, появление которого внесло новый труд в его ленивую жизнь. Каждый день в полдень приходилось подниматься на вершину и выглядывать китоловов. Китоловы смущали его мирный сон, хотя сомневаюсь, чтобы он мог теперь соблазниться даже пароходом королевской службы. Ему и без них было хорошо. После стольких лет тяжелой матросской лямки, жизнь на острове казалась ему раем. Запаса табаку хватит на неопределенное время, отвести душу можно с детьми, еды вдоволь… Не хватало только трактира.
Впрочем, как вы скоро увидите, дух хмельного веселья внезапно заметил эту оплошность Природы и поторопился ее исправить.
Наиболее прискорбным последствием пребывания китолова было не разорение «дома», а исчезновение Эммелининой коробочки. Все поиски оказались тщетными. Быть может, Баттон впопыхах позабыл о ней, и кто-нибудь из матросов подобрал ее – так или иначе, она исчезла, и Эммелина грустила о ней целую неделю.
Она питала большое пристрастие к ярко окрашенным предметам, в особенности к цветам, и то и дело сплетала венки себе или другим на голову. В этом сказывался женский инстинкт, так как Дик никогда не плел цветочных гирлянд.
Раз как-то утром, она сидела рядом со старым матросом, нанизывая ракушки, когда из рощи прибежал Дик, очевидно, что-то разыскивая. Вскоре он нашел то. что искал, – большую раковину, и побежал с нею обратно в лес.
Кстати сказать, одеждой Дику служил кусок коры кокосового дерева, обернутый вокруг бедер в виде шотландской юбочки. Почему он носил этот наряд, трудно сказать, так как сплошь и рядом бегал совершенно безо всего.
– Я что-то нашел, Пэдди! – крикнул он, исчезая в чаще.
– Что ты нашел? – пропищала Эммелина с любопытством.
– Что-то смешное – донеслось из-за деревьев…
Вскоре он возвратился, на этот раз уже не бегом, но осторожно неся в обеих руках раковину, как если бы в ней было что-то драгоценное.
– Пэдди, я перевернул старый бочонок, и вдруг в нем затычка. И я вынул ее, и в бочонке полно чем-то, – смешно так пахнет! Я принес тебе показать.
Раковина была полна желтой жидкости. Пэдди понюхал, отведал, и испустил громкое ура.
– Ром, провались я на этом месте!
– Что это такое, мистер Баттон? – спросила Эммелина.
– Где ты, говоришь, достал его? В старом бочонке?.. Что ты там болтал? – спрашивал Баттон в каком-то ошеломлении.
– Да. Я вытащил затычку…
– Засунул ты ее обратно?
– Да, да.
– О, слава Всевышнему! А я-то, знай себе, сижу без конца на старом пустом бочонке, язык до пят болтается от жажды, а он-то все время полон рому!
Эммелина хохотала.
Баттон вскарабкался на ноги, и все вместе отправились к роднику. Бочонок лежал дырой кверху, как его повернул неугомонный Дик. Он так оброс зеленью, так был похож на старый пень, что хотя китоловы тут же брали воду из ручья, они так и не заметили его.
Баттон постучал по нем раковиной: он был почти полон. Кто оставил его здесь и почему? – сказать было некому. Про то знали, быть может, заплесневелые черепа, когда бы только они могли говорить.
– Скатим его к берегу, – сказал Пэдди после того, как вторично приложился к нему.
Он дал Дику попробовать. Мальчик выплюнул, скорчил гримасу, затем они принялись вдвоем катить бочонок вниз по склону, в то время как Эммелина бежала впереди, увенчанная цветами.
Глава XVIII. Охота на крыс
В полдень сели обедать. Пэдди умел печь рыбу, как это делают островитяне, завернув ее в листья и положив в яму, нагретую раскаленными углями. Ели рыбу, печеные коренья таро и зеленые кокосовые орехи; а после обеда Баттон наполнил большую раковину ромом и запалил трубку.
Ром был хорошего качества и стал еще лучше от времени. В сравнении с зельем, которое он пивал в питейных заведениях Варварийского берега в Сан-Франциско или в пабах доков, это был сущий нектар.
Он так сиял, что заразил детей своей веселостью. Обыкновенно он становился сонливым после обеда, сегодня же рассказывал им басни о море и пел матросские песни:
Я моряк-летучая рыба, вернувшийся из Гонконга,
Йо-хо! сбейте человека с ног,
Сбейте человека с ног, задиры, сбейте человека с ног,
О, дай нам время сбить человека с ног.
Ты грязный черный игрок, вернувшийся из Нью-Йорка,
Йо-хо! сбейте человека с ног,
Сбейте человека с ног, задиры, сбейте человека с ног.
О, дай нам время сбить человека с ног.
«О, дай нам время сбить человека с ног!» – подтягивали дети, с деревьев заглядывали на них ясноглазые птицы, а ветер относил отголоски припева через лагуну, туда, где с криком кружили чайки и валы разбивались на камнях.
Вечером Баттона опять потянуло к веселящей влаге. Не желая, чтобы дети видели его в таком виде, он откатил бочонок по