на бумаге. В рубрике «Комментарий» снова и снова пережевывались самые чудовищные подробности преступлений Росса, после чего читателю тут же напоминали: Большинство жителей штата и страны поддерживают смертную казнь за некоторые виды убийств, — например, за этот.

Так вот, несмотря на то, что так называемая Пурга-2005 только что навалила два фута снега по всему Коннектикуту, добавив к отрицательным температурам порывы ветра ураганной силы, я собиралась пойти на протестный марш и пикеты у Осборнского исправительного учреждения в Сомерсе, Коннектикут, где глубокой ночью должны были казнить Росса.

Главные организаторы протеста создали полезный, хотя и устрашающий сайт, где перечислили все способы профилактики переохлаждения и первой помощи при нем. Одна из моих университетских коллег, неутомимая активистка, обещала пойти со мной, что бы ни случилось; другая умоляла меня не ходить и настаивала на том, что мое присутствие не изменит случившегося и я только замерзну насмерть. Я попыталась объяснить ей, что на пикеты ходят не затем, чтобы остановить события. На них ходят, чтобы выступить свидетелем того, что в противном случае государство сделало бы в полной темноте. И если твоя семья лишилась близкого человека в результате акта насилия, ты высказываешься вслух, чтобы сторонники смертной казни не могли апеллировать в своей риторике к гневу и скорби родственников погибших. Я говорю ей, что считаю активистов, выступающих против насилия, бодхисаттвами, «великими воинами» — но не теми воинами, которые убивают и причиняют вред, а воинами ненасилия, которые слышат плач мира, как написано в одной буддийской книге. Это мужчины и женщины, которые не боятся шагнуть в огонь… подвергнуться испытаниям, чтобы облегчить страдание других[15].

В хрестоматии «Что такое справедливость?», которую мне одолжил университетский профессор этики, я встретила эссе с пугающим названием «Моральная цена возмездия». Его автор видит всё иначе:

МОЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ ТАКОВА: [ПЕРЕНОС ФОКУСА ВНИМАНИЯ С ЖЕРТВЫ НА ПРЕСТУПНИКА] ПРОИСХОДИТ ВО МНОГОМ ОТТОГО, ЧТО МЫ НЕ ГОТОВЫ СТОЛКНУТЬСЯ ЛИЦОМ К ЛИЦУ С НАШИМ ОТВРАЩЕНИЕМ ОТ СОДЕЯННОГО. ОН ПОЗВОЛЯЕТ НАМ ОТВЕРНУТЬСЯ ОТ ЗЛА, КОТОРОЕ ОДИН ЧЕЛОВЕК НАМЕРЕННО ПРИЧИНИЛ ДРУГОМУ. МЫ ЕДВА МОЖЕМ ВЫНЕСТИ ЭТО ЗРЕЛИЩЕ… ПОДАВЛЯЯ НАШ ГНЕВ НА ПРЕСТУПНОЕ ЗЛОДЕЯНИЕ, МЫ, ВОЗМОЖНО, ПЫТАЕМСЯ ОТРИЦАТЬ, ЧТО ЖИВЕМ В ОБЩЕСТВЕ, ГДЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЕСТЬ УЖАСНЫЕ И СТРАШНЫЕ ЛЮДИ.

Разумеется, я не чувствовала себя не готовой столкнуться лицом к лицу со своим отвращением. Иногда мне казалось, что только этим я и занимаюсь. Но подавляла ли я свой «гнев на преступное злодеяние»? Отрицала ли я тот факт, что мы «живем в обществе, где действительно есть ужасные и страшные люди»? А как можно вообще не отрицать этот факт?

Той зимой казнь Росса не состоялась. Федеральный судья пригрозил его адвокату отстранением от дела за то, что тот с недостаточным подозрением отнесся к желанию его подзащитного умереть, так что адвокат запросил очередное слушание по вопросу вменяемости Росса. Казнь отложили на неопределенный срок[16].

Далеко ли до ада?

Долгая тоскливая зима в Мидлтауне наконец уступила дорогу весне, а мы с матерью никак не могли решить, присутствовать ли нам на всех летних заседаниях суда над Лейтерманом или нет. Это дорого бы нам обошлось, потребовало бы отменить работу на несколько недель и практически гарантированно травмировало бы нас так, как невозможно было и предсказать. Нам предложили поселиться в одном номере в мотеле за счет штата, и идея месяц жить в одной комнате с матерью во время судебного процесса по делу об убийстве звучала как завязка для макабрического реалити-шоу. Что еще хуже, в моей голове промелькнула жуткая сцена из французского фильма «Пианистка», в которой Изабель Юппер, которая делит постель со своей матерью, внезапно набрасывается на нее так, что непонятно, пытается ли она ее изнасиловать или убить, или и то, и другое сразу.

Но идея о свидетельствовании — о том, чтобы приблизиться к благородным воинам-бодхисаттвам, шагающим в огонь, — не отпускала меня. Мать Джейн, моя бабушка, умерла много лет назад, и ни отец Джейн, ни ее брат не хотели ходить в суд каждый день. Эмили, которая вернулась в лоно семьи и снова поселилась в заливе, хотела приехать, но не смогла оставить работу. Стало ясно, что если не будет и нас с матерью, то скамья в первом ряду, предназначенная для родственников Джейн, останется пустой. Это казалось попросту неправильным.

Так что мы обязались присутствовать. Она собиралась лететь из Калифорнии, а я — ехать на машине из Коннектикута, чтобы нам не пришлось брать машину в аренду. В итоге ее двоюродная сестра Джилл, которая живет неподалеку от здания суда, милосердно предложила нам пожить в ее доме, пока она побудет у бойфренда, чтобы нам не пришлось платить за мотель. Эмили говорит, что постарается прилететь на оглашение вердикта.

В 6 утра 10 июля 2005 года, накануне отбора присяжных, когда я садилась в машину, чтобы двенадцать часов ехать из Мидлтауна в Мичиган, наш план, однако, показался мне ошибкой. Коротко говоря, недавно я осталась с разбитым сердцем. Пока зиму сменяла весна, а весну сменяло лето, я осознавала, что теряю мужчину, которого люблю. Заканчивался, или уже закончился, роман, история очень желанной любви. Возможно, слишком желанной. И боль утраты выбила меня из колеи.

Конец истории — это больно. Но это ничто в сравнении с утратой самого человека, утраты всех ярких черт, составляющих этого человека. Всех сверкающих лучистых фрагментов, из которых складывается роман или любовь. Столкнувшись с изменой, начинаешь со всех сторон разглядывать каждый из этих фрагментов в новом свете: они отбрасывают досадную тень. И я с ней столкнулась.

Май я провела в гастрольном туре по югу страны с «Джейн» и, вернувшись на восточное побережье, с нетерпением ожидала встречи. Когда он не ответил на мои звонки, я подумала, что, наверное, не разобралась в его рабочем расписании, которое обычно было плотно забито на месяцы вперед. В приступе беспокойства, приправленного дурными предчувствиями и стыдом, я вбила его имя и дату несостоявшейся встречи в Гугл. Я возненавидела себя за это еще до того, как нажала на «Поиск».

Тотчас же выскочил блог, в котором сообщалось, что этого человека видели на мероприятии с его девушкой, по-видимому, кинозвездой. Она гораздо миниатюрнее и красивее, чем на фотографиях, — восторгался автор. — И очень земная.

Это стало новостью для меня, но не было ни для кого в киберпространстве, не говоря уже о «реальном» мире. Вскоре я узнала, что это не было новостью даже для некоторых из моих лучших подруг.

Я познакомилась с этим мужчиной двумя годами ранее, ровно через девять дней после того, как мы с моим давним бойфрендом въехали в