— Отец Никодим поручил мне проводить тебя в твое новое жилище. Теперь, после посвящения, у каждого из вас будет новое назначение и новая жизнь.

О назначениях до утра говорить было рано, а вот жизнь действительно оказалась новой. Даже душ удалось принять, пусть из соленой и неподогретой воды — пресная у них в городе была недешева, так что ее тут, конечно, не лили без счета на всех подряд, — но Роман был непривередлив, особенно после дней, проведенных в грязном и душном бараке. Слава богу, хоть вшей он там не нахватал.

Он смыл с себя всю грязь, попутно с удовольствием вдыхая запах морской воды, ассоциирующийся у него со свободой. Потом переоделся в безликую мешковатую одежду, явно закупленную руководителями секты оптом на самых низкопробных китайских фабриках. Прижимая отросшие за прошедшее время волосы, надел на голову поданный ему кожаный ремешок — отличительный знак всех «детей солнечного бога». А после под руководством своего провожатого он переехал в другое жилье.

Это был один из вольно разбросанных по лагерю летних домиков с огороженными резными перилами крылечками. В домике имелась всего одна комнатка, рассчитанная на трех человек. В ней даже были кровати! А персонально для Романа еще и пандус на крыльце соорудили, чтобы он мог заезжать в жилье на своей каталке.

Его соседями по комнате оказались старожилы — во всяком случае, Ромка не помнил их по недавно покинутому бараку новичков. А личности были запоминающиеся: седой старичок со следами бурного прошлого на лице — брат Иван, и мужчина лет сорока, судя по наколкам — бывший зэк, брат Арсений. Последний оглядел Ромку цепким, внимательным, совсем не братским взглядом. Да и брат Иван, как заметил Ромка, своего соседа скорее побаивался, чем испытывал к нему братские чувства. Но соседей по комнате здесь выбирать не приходилось, поэтому Ромка, поздоровавшись, направился к свободной кровати.

— Слышь! — едва Ромкин провожатый скрылся за дверью, брат Арсений сделал шаг вперед и пнул колесо каталки. — Ночью чтоб тишина была! Ссать захочешь — терпи до утра, но чтоб своей повозкой тут не шуршал.

Отработанным движением Ромка развернул каталку на месте, оказавшись лицом к Арсению. И, с нарочитым вниманием оглядев того с ног до головы, спокойно ответил:

— Если захочу, то у тебя уж точно разрешения спрашивать не стану… брат мой по вере.

Арсений ничего ему на это не ответил. Он просто нехорошо ухмыльнулся, а в следующий момент каталка была опрокинута на пол сильным толчком. Но Ромка этого уже ждал! Сгруппировался, перекатился, ловко избежав последовавшего сразу за падением удара ногой. А когда промахнувшийся брат Арсений попытался пнуть упавшего на пол инвалида еще раз, тот молниеносно перехватил его за ногу. И, использовав болевой прием на икроножную мышцу, заставил недруга тоже упасть. На пол, рядом с собой, максимально уравнивая шансы. Не зря в свое время отслужил далеко не в самых безобидных войсках! Не говоря уже о пройденной школе жизни. А руки… руки у Ромки теперь были гораздо сильнее, чем у обычного здорового человека.

— Ногу… пусти, гад! — сдавленно взвыл Арсений, корчась на полу в жестких тисках Ромкиных пальцев.

Роман отпустил. Чтобы, не дав опомниться, тут же быстрым захватом вцепиться противнику в горло. Не настолько, чтобы полностью перекрыть кислород, однако оба понимали: все можно изменить в доли секунды, просто сжав пальцы чуть посильнее.

— Все, — прохрипел Арсений, осознав свой проигрыш и даже не пытаясь барахтаться. — Отпусти! Убедил! Ссы когда хочешь.

— Спасибо, — кивнул Роман. — Если приспичит, я постараюсь вас не будить. Но не потому, что ты приказал, а потому, что я в эту общину пришел с верой и смирением. Чего и тебе желаю. А то тебе этого, по-моему, недостает. Как будто с зоной все еще никак расстаться не можешь. Только не путай понятия: здесь-то не хозяин правит, а бог!

Ромка разжал пальцы, и Арсений поднялся. Но выпрямиться сразу не смог, закашлялся. А Ромка тем временем перекатился по полу, примерился руками к своей кровати и, подтянувшись, одним рывком забросил себя туда. Глянул на застывшего посреди комнаты старика:

— Отец, каталку мне не поднимешь?

— Конечно! Почему бы и нет? — засуетился тот, искоса поглядывая на Арсения. Но Арсений даже головы в его сторону не повернул. Сел на свою кровать, потирая шею с затылком, и бросил Ромке:

— Чуть гортань не сломал мне, урод!

— Ну прости! — Ромка вытянулся на старых-престарых, явно еще с лагерных времен, но все-таки простынях. — Не я первый начал. Я человек мирный, драк не люблю.

— Заметно! — Арсений скривился в усмешке. — И где ж ты так нелюбимому делу-то обучился?

— Да много где учили. Улица, морская пехота, снова улица.

— А ноги в каком из этих мест оставил?

— Ноги — на трассе. Авария с мотоциклом, — выдал Ромка официальную версию. Ту, что и приехавшему к нему в больницу следователю неустанно твердил, пока это дело вообще не закрыли.

Правду знал только он, те трое, что его калечили, да Боря с Ноздревым, по чьему приказу это было сделано. Ну, через несколько лет под давлением сложившихся обстоятельств пришлось еще и Айке с Геной все рассказать. Тогда-то и выяснилось, что Ноздрев — их общий с Генкой знакомый.

Ноздрев… Преподобный Евстафий, отправивший Лану на панель.

Арсений больше не докучал Ромке вопросами, лишь кряхтел и ворочался на своей кровати. Ивана, вышедшего перед сном помолиться на улицу, и вовсе пока не было. Так что Роман мог беспрепятственно думать и думать. О том, как и когда ему удастся связаться с Аглаей и Генкой. О том, как глубоко успела эта секта запустить свои щупальца в жизнь их города… да, скорее всего, и в жизнь за его пределами тоже, учитывая, что в курортный сезон в их город откуда только люди не приезжали. Знай только лови да обрабатывай. И филиалы потом по всей стране создавай.

А главное — Ромка думал о Лане. Когда он наконец сможет ее увидеть? Поговорить с ней? Ведь ради этого сюда и пришел! Интересно, сообщил ли ей Никодим, что ее проповеди оказали свое действие и что ее непутевый воспитанник теперь здесь, среди них? И если сообщил, то как она это восприняла?

Новая жизнь для Романа началась с того, что в этот день никто не поднял его на самой заре, когда предрассветная прохлада, сменяющая ночную духоту, только и дает наконец нормально уснуть. Нет, на этот раз ему с утра была подарена парочка дополнительных благословенных часов, за которые он наконец-то хоть как-то выспался.

Хотя где-то в глубине подсознания билась мысль о том, что от Арсения еще могут последовать неприятности. Но Ромка отмахнулся от нее: если все время ждать неприятностей, так что ж теперь — и вовсе не спать? Тогда не исключено, что они еще раньше наступят от собственноручно спровоцированных нервных расстройств. Так что он плюнул на все и проснулся только тогда, когда Арсений настойчиво потряс его за плечо:

— Эй, ты, вставай, завтрак проспишь!