— Его здесь нет, как видишь, — сказала Аглая, сразу сообразив, кого Лана так боялась увидеть, оказавшись на этом «грехопадении». — И быть не может, разве ты не в курсе?

— В курсе чего? — Лана вздрогнула, подалась вперед: — С ним что-то случилось?! Что?!

Гена пододвинул девушке стул, предложив сесть, но она этого даже не заметила, продолжая неотрывно глядеть на Аглаю в ожидании ответа.

— Вот как раз это я от тебя и хотела узнать. — Подавая Лане пример, Аглая первая села на свой стул. Подождала, пока Лана, так и не сводившая с нее глаз, под Генкиным руководством сделает то же самое, и продолжила, всеми силами пытаясь скрыть в своем голосе неприязнь. — Или ты не знаешь, что он за тобой в ваше сектантское болото нырнул? Еще в воскресенье! И с тех пор от него ни слуху, ни духу.

— Он… что сделал?

— Ушел из дома и вступил в вашу дурацкую общину.

Услышав новость, Лана несколько минут просто сидела, словно оглушенная, уставившись в одну точку прямо перед собой и крепко сжав свои кулачки. Потом тихо выдавила из себя:

— Нет. Это невозможно. Я ведь никогда не звала его за собой и ничего ему не обещала! Он не должен был этого делать!

— Честно говоря, я тоже была против, — откровенно призналась Аглая. — Но он меня даже слушать не стал! Так что осталось, вот, лишь сведения теперь о нем собирать. Так вы что, и в самом деле за все эти дни ни разу с ним не увиделись?

— Нет. И не могли бы, потому что… — вкратце Лана рассказала о царящих в секте порядках, о разделении населения по корпусам и про «обряд очищения» тоже, когда новички оказываются практически изолированы от всех остальных. Потом уточнила: — Когда этот обряд завершится, Роман обретет больше свободы, чем прежде. А все остальное будет зависеть от того, на какую работу его благословят. Хотя сразу могу сказать, что на любой стезе излишняя общительность между нашими братьями не приветствуется. А с посторонними нам и вовсе не рекомендуется заговаривать без крайней необходимости.

— Ясно. Спасибо за информацию, а то мы уже не знали, что нам и думать, — кивнула Аглая, выслушав Ланин рассказ. — Но раз у вас там такие порядки, то это значит, что, даже когда его из изоляции выпустят, нам все равно к нему будет не так просто подступиться? Ну а ты можешь поточнее узнать для нас, как он и что? И сейчас, и перспективы на будущее? Уж постарайся, сделай такую милость! — попросила она, подавляя свою неприязнь к собеседнице. — А то нам просто не к кому больше обратиться. Возьмешься помочь?

— Да, — с готовностью отозвалась Лана. — Я сделаю все, что только смогу.

— Тогда — спасибо. А сколько тебе на это потребуется? За пару дней справишься? А потом Поль тебя снова сюда приведет, для беседы.

— Этот мой повторный визит вам снова обойдется недешево, — заметила Лана, до корней волос заливаясь краской.

— Тебе-то что? А мне за Ромку никаких денег отдать не жалко.

— Не надо, — разговаривая с Айкой, хрупкая сектантка оглянулась на Поля. — Будет лучше, если послезавтра вечером, часам к пяти, ваш товарищ просто выйдет на набережную. Туда, где скамейки, ты это место знаешь. Я подойду к нему под видом проповедницы, и мы сможем побеседовать несколько минут. Обещаю, что я сделаю все возможное, чтобы подробно узнать о Романе. Где он сейчас находится, как ему там живется и все остальное тоже.

— И ему не забудь шепнуть, что мы держим руку на пульсе. А то, поди, изводится там, что весточку нам не может подать. Знает ведь, что переживаем за него вообще не по-детски.

— Нет, — поколебавшись, ответила Лана. — Об этом меня, пожалуйста, не проси.

— Почему? — Аглая не сумела сразу понять причину. — Там за вами что, так пристально следят, что ты и подойти к нему не сможешь?

— Я смогла бы, как его первая наставница. Но… не проси меня, я не хочу тебе лгать, что сразу же сделаю это! И не надо на меня так смотреть! Знаешь, что одна из господних заповедей гласит? «Не судите, да не судимы будете!» Ты можешь спорить с другими заповедями, но эта касается всех! Так что не пытайся меня судить! Я и сама неплохо с этим справляюсь, неся назначенное мне покаяние!

— Да никак я на тебя не смотрела. — Огорошенная этой внезапной вспышкой «святоши», обычно такой тихой и робкой, Аглая поначалу даже усомнилась в ее адекватности. И даже не сразу решилась после этого заговорить: — Но с Ромкой-то что нам делать?

Ланочка хрустнула крепко сцепленными пальцами. Потом тихо произнесла, глядя в пол:

— Я подойду к нему, обещаю. Я должна буду поговорить с ним, но мне нужно время, чтобы на это решиться. Необходимо убедить его, чтобы он одумался и вернулся домой. Ведь он не с истинным рвением к нам пришел! А других причин у входящего в общину быть не должно.

— У него, как видишь, нашлись, — тяжко вздохнула Аглая. — Не стану лукавить: я не могу понять, что он в тебе разглядел. В прошлые времена он девчонок менял как перчатки, мы иногда с ним из-за этого даже ссорились. А тут… Вбил себе в голову, что ты попала в беду и что тебе непременно нужно помочь. И кинулся в этот ваш сектантский омут. Он, конечно, всегда был таким, готовым прийти на выручку практически любому, кто в этом нуждается, но чтобы ради этого в секту… А у тебя, если не секрет, действительно что-то случилось?

Вместо ответа Лана, еще не дослушав, вскинула лицо к потолку. И тихо шмыгнула носом, все-таки выдавая слезы, которые пыталась скрыть.

— Ну ты что? — Аглая совсем растерялась, чувствуя, что в ней гаснут последние искры злости на эту тоненькую, хрупкую девчонку, по вине которой ее брат ушел из дома. — Если случилось, ты только скажи! И тогда не только Ромка, а и мы тоже тебе помочь постараемся.

— Нет. Все нормально. — Голос и покрасневшие глаза все еще изобличали Ланочку, но накатившие слезы ей удалось-таки победить. — Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы Роман покинул нашу общину. Обещаю.

— Девочки, время. — Гена решился вмешаться в разговор под давлением необходимости.

— Значит, мы договорились? Послезавтра. К пяти часам. На то место, возле скамейки, — сказала Лана, выпрямляя спину, а на лицо возвращая безупречную маску жрицы сразу же, как только ей напомнили, что она здесь далеко не гостья и что срок ее эксплуатации подходит к концу.

— Господи, да каким хоть раствором тебе мозги промывали? — не удержалась от вопроса Айка, глядя на эту трансформацию.

— Не упоминай его имени всуе, — с мягким укором попросила Лана. Потом поднялась со стула. Игрушка, раба, но все же сохраняющая в своем облике какое-то тихое достоинство. Вот уж воистину падший ангел! Глядя, как она уходит, Аглая испытывала очень противоречивые чувства. Это что ж надо было пережить, под какой пресс попасть, чтобы так рассориться с головой? Может, Ромка прав и эта Лана действительно отчаянно нуждается в помощи? Он-то наверняка успел о ней больше узнать.

Едва Лана скрылась за дверью, как Поль, уже не опасаясь, что их могут подслушать из сада, распахнул окно во всю ширь. Немного смущенно взглянул на Айку. Но, видимо, решив, что для пользы дела откровенность важнее всех приличий, обратился к Гене: