– Очень смешно. Посмотрела бы я на тебя.

Высадив Амбарцумян у ворот, Ката зевнула и представила, как рухнет в собственную кроватку и проспит до самого вечера. В тот момент она и не предполагала, что очень скоро в поселке произойдет настоящая трагедия.

Посмотрев с нескрываемой завистью на свежие булочки и вазочку с вишневым вареньем, Розалия сжала кулаки. Как же ей хотелось схватить ложку и за считаные секунды опустошить вазочку, не преминув при этом разделаться с парой-тройкой булочек. Внутренний голос непрестанно кричал: «Съешь! Съешь! Съешь!», но второй голосок – да, у Розалии их былоцелых два – с расстановкой велел: «Не смей!»

Вняв второму голосу, Станиславовна попыталась сосредоточить все свое внимание наманикюре. Она не смотрела на Марту, которая с большим аппетитом поедала вторую плюшку,не смотрела на Нинель Викторовну, наслаждавшуюся вареньицем, она изо всех сил старалась сохранить на лице абсолютное спокойствие, доказав в очередной раз, что совершенноравнодушна к сладкому.

– Роза, возьми булку. – Смирнова то ли издевалась, то ли на самом деле забыла, что Розалия постоянно сидит на всевозможных диетах.

– Я не ем сдобу, дорогая, берегу фигуру.

– В нашем возрасте о фигуре надо думать в последнюю очередь.

Нинель Викторовна хохотнула, а Розалия пошла пятнами.

– Я ослышалась или ты действительно упомянула возраст? Ты, наверное, забыла, что я младше тебя на двенадцать лет.

Марта Анатольевна едва не поперхнулась:

– Ты младше меня?! Мне всего шестьдесят четыре.

– Боже! – зацокала языком Розалия. – А я думала, тебе только шестьдесят два. Значит, ты старше меня на четырнадцать лет. Да чего там мелочиться, ты практически годишься мне вматери.

– Может, сразу в бабушки? – Губы Смирновой превратились в тонкую нить. Когда Розалия начинала отбавлять себе годы, изображая эдакую девочку-нимфетку, Марта Анатольевна буквально зверела. – Внешность для женщины не самое главное, пора бы тебе это понять.

– Марта, я с тобой поспорю.

– Только не это! – запротестовала Нинель Викторовна, отлично зная, чем может закончиться спор. Она не единожды разнимала сцепившихся соседок, и перспектива лишний раз становиться судьей ей не улыбалась.

– Но она первая начала, – кипятилась Розалия. – Кто ее просил упоминать про возраст?

– А что здесь такого? – кричала Марта. – Я что, нарушила закон, сделала кому-то больно?

– Представь себе, ты плюнула мне в душу.

– Оставь свои высокопарные выраженьица.

– Марта, ты сухарь!

– Девочки, я вас прошу. – Нинель Викторовна пнула под столом Марту ногой.

– Сухарь? Гм, интересное сравнение, – распалялась Смирнова. – Но если я сухарь, то кто тогда ты? Полная мне противоположность, да? Считаешь, что, разукрасившись всеми цветами радуги и нахлобучив на голову парик, ты стала королевой красоты?

– У меня свои волосы!

– Да, конечно, а я тогда Марлен Дитрих. У тебя нет ничего своего, ты вся искусственная, фальшивая.

– Марта, Роза, ну хватит!

Реплика Кротовой осталась неуслышанной.

– По крайней мере, я имею бешеный успех у мужиков, – парировала Розалия. – А ты даже Артура окрутить не можешь.

– Он женат, я с женатыми не якшаюсь.

– О! Да тебе надо дать орден. Святоша.

– Вечная девочка пенсионного возраста! Зачем ты уши и лоб волосами закрываешь, а? Молодость трещит по швам, и поэтому швы надо скрывать от глаз посторонних?

Розалия вскочила из-за стола и подбежала к Марте. Нинель Викторовна вовремя схватила Станиславовну за руку.

– Если вы не замолчите, я выставлю вас вон. Ну кто-нибудь из вас должен быть умнее, в конце концов, вам не по пять лет.

– Мне-то нет, а ей, по всей видимости, пять с половиной, – язвила Марта.

– Правильно на тебя Артур внимания не обращает, зачем ему нужна такая старая грымза, когда под боком есть молодая красивая Лерка.

– Я моложе тебя!

– Пройди диспансеризацию, мамаша! Я еще под стол пешком ходила, а тебе уже вручали грамоту «Тридцать лет на производстве».

Когда в столовую с лаем влетел Дерек, все, словно по команде, замолчали.

– Молодец, мальчик, – Нинель погладила пса по голове. – Ты вовремя появился.

– Он спятил? – Розалия испуганно смотрела на сенбернара.

– Просто не любит, когда кто-то кричит. Надеюсь, продолжения не будет?

Розалия покосилась на Марту:

– Прости, если обидела. Я не хотела.

Марта Анатольевна шмыгнула носом:

– Ты тоже извини. Я погорячилась.

– Значит, мир? – засмеялась Нинель Викторовна. – Тогда предлагаю перекинуться в картишки.

Через минуту выяснилось, что куда-то пропала колода карт. Разведя руками, Кротова сообщила:

– Не могу найти карты, может, в лото сыграем?

– Ни боже мой, – запротестовала Марта. – Я свою колоду принесу. Ждите.

Когда она ушла, Нинель Викторовна решила убрать со стола. Взяв вазочку с вареньем, на которую смотрела Розалия, она услышала:

– Нинель, давай я тебе помогу.

– Сама справлюсь.

– Дай мне варенье.

– Роза, сиди, я сама.

– Отдай! – Розалия схватила вазочку и потянула ее на себя.

– Что ты делаешь?

– Хочу отнести ее на кухню лично.

– Но…

Спустя секунду варенье оказалось на белой юбке Розалии.

– Моя юбка! Эксклюзив! Новая коллекция!

– Нужно срочно застирать, пошли в ванную.

– Юбка! – орала Розалия. – Сегодня не мой день. За каким чертом ты поставила на стол варенье?!

В ванной комнате Розалия увидела немыслимое количество всяких баночек с кремами, тониками, лосьонами и скрабами. Не в силах оторвать взгляд от косметических средств, она напрочь забыла про юбку и начала доскональный досмотр чужого имущества.

Появление Нинель Викторовны застало ее врасплох. Вздрогнув, Розалия уронила на пол баночку крема.

– Нинель, я не хотела, все произошло само собой. Я компенсирую, честное слово.

– Ты пятно застирала?

– Какое пятно? А-а, пятно ерунда, не бери в голову. Слушай, где ты этот крем купила?

Марта Анатольевна задерживалась. Прошло минут двадцать, а Смирнова все не появлялась.

– Она собирается возвращаться или у нее по дороге батарейки сели? Ходьбы максимумминут пять.