– Ладно, кончаем здесь! – распорядилсястарший. – А то действительно неприятности могут быть. Если парня забратьс собой, то как бы он в камере не окочурился. В соседнем отделении один раз такбыло, они год отмыться не могли!

После их ухода Лена обессиленно опустилась на диван. Нодолго рассиживаться было некогда, тем более что Денис поднялся с пола и тожеплюхнулся на диван.

– Доволен теперь? – заговорила наконецЛена. – Доигрался?

Он затравленно– посмотрел на нее и отвел глаза.

– Где она? – спросил он спинку дивана. – Кудаты ее дела?

Лена внезапно схватила его за волосы и оттянула головуназад. Заметив, каким страданием налились его глаза, она ощутила приливпрямо-таки садистского наслаждения.

– Я ее выбросила! – процедила Лена. – И тызапомни, запомни навсегда: никакой картины не было. И мы никогда не были стобой в Эрмитаже. А сейчас мы расстанемся, и если ты попробуешь приблизиться комне больше чем на километр, я придушу тебя собственными руками.

Когда хлопнула дверь парадной, Лена заметила, что она неодна на улице. Неподалеку стояла милицейская машина.

– Далеко ли собралась, красавица? – окликнул еестарший из милицейской команды.

– Домой, – буркнула Лена.

– Не боишься одна ночью-то?

– Я маме позвонила, она встретит у подъезда.

– Что же ты не осталась парня своего опекать?

– Пошел он к черту! – в сердцах высказаласьЛена. – Из-за его вранья чуть в милицию не попала…

– Садись, мы тебе до дому довезем, – мирнопредложил старший.

«Делать им, что ли, нечего, – зло подумала Лена, –лучше бы преступников ловили…»

В растрепанных чувствах ей как-то не пришло в голову, чтомилиция-то как раз и занимается своим прямым делом – разыскивает пропавшуюкартину, и чуть было не поймала настоящих преступников.

Мама не ожидала такого быстрого ее возвращения и еще невышла из подъезда. Лена обрадовалась, что никто не видел, как она выходит измилицейской машины.

Мама встретила Лену упреками, она долго говорила, чтодевушке из порядочной семьи неприлично возвращаться домой так поздно, и чтоесли ее молодой человек этого не понимает, значит, нужно расстаться с этиммолодым человеком немедленно, потому что все равно ничего хорошего из ихотношений не выйдет. Нужно прежде всего быть требовательной к себе, говориламама, и не давать никаких послаблений. Сначала – поздние возвращения, потом –ночевки вне дома, ведь он первый тебя перестанет уважать!

«Господи, какую чушь она говорит! – в раздражениидумала Лена. – Видела бы она этого Дениса, который вообще никого неуважает. Правда, теперь выяснилось, что он боится милиции, и это самоепротивное. Побили, припугнули как следует – и вот, пожалуйста, куда делась всяего бравада?.. Господи, как я его презираю! А если бы мама узнала про картину,как бы она себя повела?»

Лена подумала еще немного под непрерывное ворчание матери,которая детально разбирала все ее сегодняшние проступки, и поняла, что мама,узнай она правду, сама потащила бы ее в милицию сознаваться.

Лена очень любила маму, но иногда, слыша ее ровный, слегкаскрипучий голос, она понимала своего отца, который расстался с матерью, когдаЛене было двенадцать лет. Отец часто виделся с Леной, радовался этим встречам,помогал деньгами, но о том, чтобы рассказать ему о случившемся, не могло быть иречи – не такие у них были отношения.

Ночью Лене снились кошмары, она плакала и кричала во сне,так что мама прибежала из своей комнаты. Против обыкновения, она не сталавыговаривать Лене, что всему виной ее неправильный образ жизни, а просто принеслахолодного несладкого чая и посидела возле кровати, пока дочка не заснула.

Равиля Ахатовича Каримова часто называли пивным королем.

«Какой я король, – отшучивался он, – самое большеебарон. Балоев – вот кто действительно король».

Однако все специалисты по пивному рынку сходились на том,что принадлежащий Каримову пивной завод имени Емельяна Пугачева – один из самыхкрупных на всем Северо-Западе, очень динамично развивается и завоевывает всебольшие рынки сбыта.

Равиль был известен как жесткий, но достаточно честныйбизнесмен. Он пережил уже не одно покушение, однажды злоумышленники пыталисьпохитить его сына, поэтому Каримов окружил себя надежной, многочисленнойохраной. Начальник его охраны Руслан, мрачный низкорослый чеченец, по слухам,был когда-то охранником самого Дудаева, но не выдержал тоскливого ужаса войны иуехал в мирный Петербург.

Руслан не был замешан в особых зверствах, Каримов сделал емучистые документы и доверял чеченцу, как самому себе.

В Чечне Руслан был контужен, после контузии очень сильнозаикался, предпочитая поэтому как можно меньше говорить. Из-занеразговорчивости друзья и подчиненные прозвали его Немым.

Поздним утром к воротам коттеджа Равняя Каримова в Юккахподъехал черный джип «тойота-лендкрузер». Водитель посигналил и, когда вметаллической калитке открылся глазок, крикнул:

– Скажи Немому, приехал Муса, с хозяином вашимдоговаривался о встрече!

Через несколько минут ворота открылись, на подножку«лендкрузера» вскочил парень в бронежилете поверх пятнистого комбинезона, показалводителю джипа дорогу к большому гаражу на десяток машин.

В гараже двери джипа открылись, из него выбрались пятерогостей – сам Муса и четверо его людей. Бойцы Немого профессионально проверилигостей, охранников проводили в большую столовую, а Мусу – в кабинет хозяина.

Равиль поднялся из-за стола, но не вышел навстречу, ивыражение гостеприимства на его лице не было чрезмерным. Он не приглашал к себеМусу, тот сам настоял на встрече и не был фигурой такого масштаба, чтобы с нимстоило слишком церемониться.

– Чем обязан? – спросил Каримов после обменалюбезностями.

– Не буду ходить вокруг да около, – началМуса, – последний раз, когда мы виделись в этом доме…

«Первый и последний», – хотел было вставить Каримов,поскольку Муса только один раз был у него в гостях, да и то только потому, чтоего привел с собой крупный северо-кавказский бизнесмен, с которым Каримовасвязывали деловые интересы.

– Когда мы виделись в этом доме, на меня произвелаочень большое впечатление ваша коллекция…

Каримов насторожился: коллекция старинного оружия ипроизведений искусства была его гордостью, но он далеко не всем гостямпоказывал ее в полном объеме, поскольку некоторые ее экспонаты попали к немусомнительными путями и, возможно, из не слишком чистых рук. Неужели теперь этамелкая шавка попытается его шантажировать?

Но Муса продолжал: