стоят в стороне. Северян больше — и здесь и сейчас они наверняка одержат верх. Только к чему это приведет потом?

Открываю было рот, чтобы остановить своих людей от того, чтобы пустить захватчикам кровь, но Кел опережает меня — что-то отрывисто и громко произносит на родном языке. Я почти не разбираю слов, но он явно приказывает опустить оружие — и халларны, нехотя, но повинуются.

— Я принадлежу другому мужчине, — говорю, более не страшась смотреть в глаза заклинателя, хотя внутри дрожу даже больше, чем там, на улице, когда увидела его — живого и здорового. — Тому, кто так же, как и ты, служит Империи. Ты нарушил законы Северного гостеприимства и переступил черту, перейдя которую, должен быть умерщвлен. — Даю знак своим охранителям так же опустить оружие. — Уходи, Кел’исс, прошу тебя. И никогда не возвращайся. — В моем горле ледяной колючий ком, но я должна оставить прошлое там, где ему и место. — Магн’нус узнает обо всем, что сегодня тут произошло. Я сама ему расскажу. И в его праве судить меня. Но Император Эр оставил нам волю внутри кланов вести прежний уклад жизни, молиться нашим богам, вершить правосудие по собственным законам. Ты покусился на замужнюю женщину, Кел. Закон не на твоей стороне. Во имя всего, что было между нами, просто уходи. Не доводи до крови.

«Уходи, пожалуйста», — молю его без слов.

Кел’исс медленно осматривается. Нет, в его взгляде не намека на страх. Скорее… презрение? Ко мне? Пусть так, возможно, я его заслужила. Помню немногословные рассказы Дэми о том, что ее презирают собственные люди. Не придала тогда им особенного значения, была слишком сильно увлечена Келом. Теперь, когда на моих плечах реальная ответственность за жизни многих людей, мне совершенно все равно, что они будут обо мне думать. Главное, эти жизни сохранить. А уж мнение самого Кела… Я справилась, когда он погиб. Справлюсь и теперь, когда ожил. Темные северные ночи — хорошее время, чтобы поплакать в одиночестве.

И Кел’исс все же отступает. Сначала на шаг, затем еще на один. Смотрит на меня, переводит взгляд на сына, задерживается на нем, а затем резко разворачивается и идет прочь из трапезной. Ни слова, ни взгляда — лишь раскатистый стук удаляющихся шагов,

Медленно сажусь в кресло. Даже не сажусь — сползаю в него, обессиленная и опустошенная до состояния, давно брошенного лесными пчелами улья. Кажется, только дунь на меня — разлечусь по ветру невесомой иссохшей трухой. Лишь теплота Хельми на руках удерживает от желания броситься вслед за Келом и просто не позволить ему уйти.

Я все сделала правильно. Все — кроме поцелуя, которому позволила случиться. Глупо врать самой себе, что не хотела почувствовать его губы на своих. Хотела — и очень сильно. И, возможно, эта слабость мне еще аукнется.

Глава одиннадцатая: Кел’исс

Новый перелет дается мне очень непросто. Я почти не отдыхаю, приземляюсь только для дозаправки и быстрого перекуса. Спешу, за сутки преодолевая огромные расстояния. Даже сплю прямо в седле, перевязавшись пристяжными ремнями. И если поначалу лицо дубеет от пронзительно морозного воздуха, то дальше, гораздо южнее, — от палящего раскаленного солнца. Не спасают ни шлем, ни одежда.

Я бы предпочел путешествовать инкогнито, но установленные для перелетов правила не позволяют осуществлять их без необходимых на то разрешений. У меня их, разумеется, нет. Мог бы выправить перед вылетом, но не захотел тратить лишнее время. И все же мое лицо, пусть и порядком потрепанное и осунувшееся, все еще играет на меня — меня всюду узнают. Поначалу не верят собственным глазам, но чем больше проходит времени, чем дольше нахожусь в дороге, тем шире расходится весть о воскрешении заклинателя Костей. И это, в общем, неплохо. Когда перед тобой сами собой раскрываются все двери — живется куда проще. Заодно узнаю, где сейчас обретается солнцеликий Эр — великий Император великой Империи.

Внизу сменяются лоскуты лесов, лугов и горных нагромождений. Иногда встречаются большие города, но я держусь в стороне от них. Муравьи человеческих фигур копошатся, возделывая какие-то культуры, путешествуя по бесконечным извилистым дорогам. Там, внизу, всеми красками играет жизнь. Жизнь великой Империи, сталью и огнем доказавшей свое право поглотить более слабых или менее удачливых. Грубая сила, изящная военная тактика, дипломатия, откровенный подкуп и диверсии — в разное время и в разных ситуациях в ход шло все.

Мы сотворили историю. Великую историю. И когда осталось поставить последнюю точку, вляпались в проклятый всеми богами Север. Смешно — дикари с шишками и мхом в патлатых бородах остановили стальную непобедимую армаду.

Я зол. Очень зол. На мороз, на снег и пронизывающий ветер, на вонь в примитивных халупах дикарей, на их наглость, даже на их раболепие, с каким гнут спины перед новыми хозяевами, чтобы при малейшей возможности попытаться воткнуть им в спину нож. Они считают себя гордыми, да только той гордостью впору разве что нужник вычерпывать. Гордость нужно заслужить — и не тупым упрямством, но великими свершениями. Все же свершения северян — старательная работа в месторождениях синалума. Кто работает — тот живет. Кто отказывается — того на прокорм воронам. Не хватит людей — пригоним еще, с юга. И никакой гордости — только эффективность.

Но Император мягок. Слишком мягок. Что это за блажь — позволить дикарям свободы, каких нет ни в одной иной провинции? Никакая мифическая помощь со стороны последних этого не оправдывает.

А еще большая блажь, граничащая с идиотизмом, отдать мою женщину другому. И мне совершенно не интересны его политические мотивы. Мне вообще насрать на его далекоидущие планы, если в их потенциале повернуться к дикарям задом и позволить им отодрать себя самой корявой палкой, какую только найдут. И они это сделают, можно быть уверенным. Потому что зверь, всю жизнь проживший в дикости и грязи, не в состоянии понять и принять оказанную ему доброту. Все равно вцепится в кормящую его руку. И единственный способ избежать укуса, за исключением полного истребления, разумеется, — жестокость и неотвратимость законов великой Империи.

Когда на горизонте появляется И’Ши’Ман — столица средней руки провинции, где в настоящее время должен обретаться мой Император, начинаю плавное снижение. Очень надеюсь, что Эр все еще здесь, среди гребаных торфяных болот, и мне не придется искать его по всем концам Империи, в целесообразности чего я, признаться, начинаю сомневаться.

Внизу меня уже встречают. И это хорошо с той точки зрения, что личная охрана Императора не просиживает задницы и