– Тор, – произнесла имя вслух, сразу заметив, как мужчина будто подался вперед, но все-таки замер. – Ты не мог бы ненадолго выйти? Мне надо… – я замолчала и махнула рукой в сторону ведра и тазика.

Тор проследил за направлением моего жеста. Спустя пару секунд, явно поняв, что я от него хочу, он невозмутимо кивнул и стремительно вышел. Перед этим, правда, едва не споткнувшись о свою же лавку.

Рухнув на кровать, я закрыла пылающее лицо руками. Но очень скоро вскочила и сдернула с себя плащ. Не стоит держать Тора в коридоре слишком долго. Там все-таки холодно.

Ночь прошла странно. Я долго не могла уснуть. Поначалу мне ощутимо мешало чужое присутствие в комнате. Вслушиваясь в дыхание Тора, понимала, что он тоже не спит. Лично я на такой жесткой лавке точно не смогла бы уснуть. Но Тор явно был к подобным «удобствам» привычен, так как уснул быстрее меня. Это несложно было понять по ставшему тихим размеренному дыханию спящего человека.

После этого я вздохнула свободнее, решив, что теперь и мне удастся заснуть. Но нет, звук метели словно впился в мою голову. Через какое-то время мне начало казаться, что я ощущаю ее всей кожей. Завернувшись сильнее в одеяло, спрятала голову под подушку и зажмурилась.

Постепенно мне всё-таки удалось уснуть.

Неудивительно, что проснулась я уставшая, совершенно не выспавшаяся, злая на весь мир в целом и на погоду в частности. Увы, сделать ничего я не могла, поэтому лишь раздраженно скинула с себя одеяло с накинутыми поверх него шкурами. Однако этим я наказала сама себя, так как в комнате стоял настоящий холод.

Поежившись, перевернулась на спину и потерла руками лицо. Спустя пару секунд вспомнила о том, что я в комнате, вообще-то, не одна. Вскинулась и устремила взгляд в сторону входной двери. Но ни Тора, ни лавки там не было.

– Приснилось? – буркнула себе под нос, садясь и откидывая одеяло с ног. – Да нет, вряд ли.

Поглядев на кровать, испытала почти при этом непреодолимое желание нырнуть обратно под одеяло и поспать еще, но усилием воли взяла себя в руки. Одевалась я быстро, размышляя о том, что неплохо бы почистить чем-нибудь зубы. За все время моего пребывания в этом мире, Хельга не приносила ничего подходящего для этого.

Закончив с одеванием, я заправила кровать и собралась уже покинуть комнату, как пришла Хельга. С собой она снова принесла горячие камни и завтрак – начинаю в полной мере ощущать себя пленницей. А уж когда я увидела, что под моими дверями стоят воины, это ощущение только усилилось.

– Доброе утро, – бодро поздоровалась служанка, окидывая меня каким-то хитрым взглядом.

– Вполне возможно, – буркнула я, все еще не до конца избавившись от утреннего раздражения. – Хотела спросить: вы тут зубы чистите? – сразу начала с того, что меня волновало. Вряд ли здесь имеются стоматологи, а мучиться впоследствии зубной болью совсем не хотелось. Правда, как мне кажется, в дальнейшем проблемы с зубами все же могут возникнуть, учитывая, что никаких витаминов в местном рационе практически нет. Хорошо хоть, сахара тоже нет.

– Зубы? – Хельга поставила ведро с камнями рядом с печью и принялась выгребать золу. – Чистим, только редко.

– Редко? – я не стала садиться, а принялась медленно прохаживаться по комнате. В последние дни постоянно то сижу, то лежу, так и забуду, как ногами пользоваться. – Почему?

– А зачем их чистить? – Хельга явно не понимала меня. – Утром принято полоскать рот прохладной водой, так как она укрепляет зубы. Если хотите избавиться от неприятного запаха, достаточно пожевать сушеные листья кое-какой травки. После нее очень хороший запах изо рта, – повернувшись, служанка заулыбалась. – Она растет неподалеку от замка. В вашем сундуке должен быть мешочек с листочками. У вас ведь скоро свадьба, пригодятся.

– Да, спасибо, – я кивнула, даже не подумав смущаться или еще как-то выказывать свои эмоции. – Но ты сказала, что вы все-таки чистите зубы. Чем?

– Чистим, – Хельга пожала плечами. – Специальной древесной золой. Только часто нельзя. Иначе зубы чернеют и начинают болеть. А что? У вас что-то с зубами? – всполошилась она. – Неужто зубной червь завелся? Ой, беда-а-а.

– Зубной червь? – переспросила, недоуменно моргнув. – Это еще что такое?

– Как что? Иногда зубы чернеют и начинают болеть. Это черви в них заводятся, грызут изнутри, извиваются, дергаются, отчего человеку и больно.

Представила себе подобное – стало страшновато. Нет, я  понимаю, что они, по всей видимости, так называют кариес, но у меня хорошая фантазия.

– И-и-и, – протянула я, – что вы с этим делаете?

– По-разному, – Хельга закончила с печью и протянула мне очередной сверток. Снова мясо и лепешка. Ну, хотя бы так пока. – Если дыры нет, то жгут смесь из трав и вдыхают ее. Но это плохо помогает, все-таки червь внутри, спрятанный, до него дым толком не доходит. А вот когда появляется отверстие, тогда уже хорошо. В нашем замке есть тонкая железная игла, которую в таких случаях накаляют и суют в дыру. Червь чаще всего погибает, и зуб перестает болеть. Правда, он все равно со временем полностью чернеет и разрушается. Если дыры нет, а боль страшная, то можно и выдрать зуб, но он потом не вырастает.

Я сидела и с нежностью вспоминала оставшихся в прежнем мире стоматологов и уколы с заморозкой. Откровенно говоря, при упоминании раскаленной иглы в зубе мне стало дурно.

– Это все варианты? – тихо спросила, давно позабыв о своем утреннем раздражении и плохом настроении.

– Есть еще вариант – обратиться к ведунье. Но они могут и отказать. Вот они справляются с червями быстро и, как поговаривают, совершенно безболезненно.

– И часто тут у вас люди с зубами мучаются?

– Не сказать чтобы часто, – произнесла Хельга задумчиво. – У простых людей они обычно шатаются сильно. Но черви – самое плохое, что может произойти. Но они бывают всё-таки редко.

– Хорошо, – выдохнула я облегченно. – Неси сюда свою золу, – попросила, а когда служанка почти вышла из комнаты, добавила: – И что-нибудь, во что посмотреться можно.

Конечно, зеркала у них не было.

– Стекло? – переспросила Хельга. Пришлось пояснять, что я имела в виду. – А, что-то такое слышала. Кажется, где-то на юге делают посуду из чего-то подобного, но она получается настолько хрупкой, что никто не рискнул привезти ее сюда.

Вместо зеркала мне было предложено, как я и думала, натертое до сияющего блеска медное блюдо. Вернее, не совсем блюдо, конечно, просто круглая пластина, которая, по словам Хельги, до этого дня всегда находилась в покоях давно почившей матери Хильдегарды.

Четкой картины «зеркало» не давало, хотя в общем рассмотреть  свое новое тело я смогла. На мой взгляд, умопомрачительной красавицей я не была. Да, несомненно, внешность запоминающаяся и притягательная, но не настолько, чтобы сходить с ума. Наверное, все дело было в глазах. И не только в цвете, а скорее в их разрезе, размерах, а также в длинных темных ресницах. Глаза были большими, светло-зелеными, почти прозрачными и очень чистыми. Думаю, любой, кто смотрел на мое лицо, видел только их.