широкого выбора. Одна из них описывает себя как «начинающая колдунья и любовница сатаны». К счастью, монета отвергает колдунью, и ровно в 19:28 я стою у местного полицейского участка, ожидая встречи с девушкой, которую она мне выбрала. Эмма, темные волосы, 24 года, рост пять футов девять дюймов, парикмахер. Любит Тейлор Свифт, «просекко» и пиццу с ананасами.

Пока Эмма не пришла, просматриваю наш чат на Тиндере. Переписка с ней была довольно поверхностной: «Как прошли выходные?», «Извини, что долго не отвечала», «Ты очень занята на этой неделе?» Надеюсь, что в реальной жизни у нас найдутся темы для разговора.

Полицейский участок пуст; аптека и газетный киоск уже закрыты. Я оглядываюсь в ожидании Эммы, но в этот холодный вечер замечаю только парочку собачников, выгуливающих своих питомцев. Чувствую, что дрожу от холода и от волнения. Я уже много лет не ходил на свидания; толком и не помню, что и как надо говорить.

– Эй, ты Джош? – спрашивает она, появляясь из ниоткуда.

– Да, а ты, должно быть, Эмма? Привет!

Она протягивает руки, чтобы обнять меня, и я неловко бодаю ее головой.

Не стоит с этого начинать знакомство, Джош.

– На самом деле все меня называют просто Эм – для краткости, – улыбается она, когда мы отпускаем друг друга.

– Лучше, чем «Ма», – шучу я.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я имею в виду твое имя. Эмма. Лучше, чтобы тебя называли «Эм», чем «Ма».

Она вопросительно смотрит на меня.

– Не волнуйся, это была просто плохая шутка.

Могу я начать все сначала?

– Да, теперь понимаю.

Она запоздало смеется (больше похоже на фырканье), а я рассматриваю ее. Эмма почти одного роста со мной. Ее длинные, густые волосы выглядят темнее, чем на фотографиях. Она хороша собой и кажется милой. Но ясно, что никакой искры между нами не проскочило.

Дай ей шанс, Джош.

– Так куда пойдем, в паб или в закусочную? Выбирай! – говорю я, начиная замерзать.

– Да какой там выбор! Вот в чем проблема Кэдбери, верно? Это всегда одно из двух.

Это правда. Здесь некого и некуда пригласить: либо паб, который будет полон любопытных деревенских жителей, либо совершенно не романтичная закусочная.

– Я знаю, извини. Может, в следующий раз поедем в Бристоль?

– Знаешь, я голодна как волк, так что соглашусь на рыбу с жареной картошкой, если ты не против, – предлагает она, избавляя меня от необходимости вытаскивать монету.

– Звучит неплохо… Надо было заказать столик.

– Вряд ли здесь можно зарезервировать столик.

– Да я знаю! Просто еще одна неудачная шутка. Сейчас я остановлюсь.

Я и забыл, как неловко с кем-то встречаться.

Открываю стеклянную дверь закусочной и пропускаю Эмму вперед. Здесь всего два столика; за одним из них двое мужчин в заляпанных краской комбинезонах обсуждают скачки.

– Что ты будешь? Я принесу, – предлагаю Эмме, пока мы изучаем меню.

– Спасибо. Можно мне рыбный пирог с картошкой и кока-колу?

Я делаю заказ, пока Эмма садится за свободный столик.

– Боюсь, у нас закончилась кока-кола, дорогой. Но есть спрайт и «Танго», – с сильным западным акцентом говорит женщина за прилавком.

Я действую как посредник, курсируя между ней и Эммой.

– Спрайт, пожалуйста, – говорит мне Эмма.

– Спрайт, пожалуйста, – повторяю я женщине.

– Добавить в блюда соль и уксус, дорогой?

– Хочешь соли и уксуса, Эм?

– Только соль.

– Соль и уксус в одно, просто соль – в другое. Спасибо.

– Тебе с собой, милый?

– Нет, мы сели за столик.

Я оглядываюсь на тусклый интерьер – не лучшее место для создания искр на первом свидании.

– Хорошо, поняла. Наслаждайся, дорогой.

Я беру пару миниатюрных деревянных вилок и, смущенно пытаясь открыть пакетики с соусом, присоединяюсь к Эмме, которая уже сидит на металлическом стуле. Стол украшен граффити и пятнами от кетчупа.

Что ж, в этом есть своя романтика.

С улицы задувает в дверные щели. Здесь холодно.

– Может, заберем заказ с собой? Я не пытаюсь торопить события, просто давай съедим это у меня… Здесь холодно, – нерешительно говорю я, хотя не уверен, что это хорошая идея. Я не сказал ей, что все еще живу с родителями.

Она выглядит такой же нерешительной.

– Все в порядке, не волнуйся, я не собираюсь тебя убивать или что-то в этом роде, – пытаюсь я ее успокоить.

Джош, просто заткнись.

– О’кей, да, почему бы и нет?

Она встает, и мы просим контейнер, чтобы забрать наш заказ с собой, а двое за столиком по-прежнему обсуждают дневные гонки.

Родители уехали на неделю в отпуск по дешевой путевке, которую папа нашел в газете. Иначе я бы не стал приглашать Эмму. Мама пришла бы в ужас, если бы узнала, что я встретился с кем-то из Тиндера. (Она все еще волнуется насчет педофилов.)

Когда мы идем мимо полицейского участка, я внезапно осознаю: если вечер пройдет хорошо, придется сочинить какую-нибудь длинную и сложную историю знакомства, чтобы мама никогда не узнала правды. Вымышленную версию придется рассказывать на нашей свадьбе и вообще поддерживать до конца наших дней, а настоящую историю мы унесем с собой в могилу. Кажется, это потребует больше усилий, чем оно того стоит.

– Вот мы и пришли! – говорю я и открываю входную дверь.

Мы всего-навсего собираемся поесть рыбы с жареной картошкой, но я все равно испытываю странное чувство, приводя домой девушку. Такое ощущение, что я изменяю Джейд, и это звучит довольно иронично.

– Прекрасный дом, – восторженно улыбается Эмма.

Она снимает туфли на высоком каблуке и оставляет их у двери, а затем заходит в коридор, демонстрируя свой красный педикюр.

– Можно оставить здесь пальто? – вежливо спрашивает она, открывая моему взору узкие кожаные брюки и серую футболку.

– Да, конечно, просто повесь его там, – я указываю на перила. – Принести тебе еще соусов?

– Еще кетчупа, пожалуйста.

– Отлично, я захвачу тарелки. Неси все туда и устраивайся, – я провожаю ее в гостиную и направляюсь на кухню.

Достаю кетчуп из холодильника. Теперь, когда нас в доме стало трое, папа переключился с «Уэйтроуз»[23] на «Теско»[24]. Не желая терять лицо перед соседями, мама попросила доставщика «Teско» припарковать свой фургон за углом, где встретила его с пакетами от «Уэйтроуз» в карманах.

– У тебя много твоих фотографий, – кричит мне Эмма, когда я осторожно двигаюсь к столу с бутылкой кетчупа, двумя тарелками и столовыми приборами в руках.

Вот черт! Я забыл, что мама оставила их на каминной полке.

– Большинство из них дурацкие, – говорю я. Эмма внимательно рассматривает каждую фотографию.

– Нет, ты был милым ребенком.

Она берет бумажную упаковку и начинает вытряхивать картошку на одну из тарелок; ломтики рассыпаются по столу.

– Надо было взять порцию