Вдруг Серафима увидела, как расширились Асины глаза, как затряслись и задрожали ее руки.

– Рита! Это моя Рита! – Ася забилась в рыданиях. – Рита!

– Газетчица! От вас одни проблемы, – сказал Симе приехавший по ее звонку Руслан Аванесов.

К красивому пирогу никто так и не притронулся. Ася сидела на диване с заплаканными глазами и распухшим носом, а подруги, Ира и Сима, сочувственно хлопотали рядом.

– Убитая в нашем БКЗ – это дочь Аси Ивановны, – сообщила Сима.

– Как звали вашу дочь? – участливо спросил Аванесов.

– Рита. Маргарита Вертелецкая, – тихо ответила Ася. – Мы виделись последний раз около года назад.

– Что так? – удивился следователь.

– Рита взрослая, самостоятельная. Так сложилось.

– Вы сможете завтра подойти на опознание, а потом ко мне, чтобы я записал ваши показания?

– Смогу.

Серафима очень пожалела, что не взяла с собой Тамарин блокнот, чтобы отдать сейчас, но решила, что обязательно сделает это завтра.

Заседание «женского клуба» закончилось, так и не начавшись. Про какой фитнес и питание можно говорить, как можно жевать пирог, когда открываются такие страшные обстоятельства – Риту убили.

Аванесов возвращался домой в плохом настроении, личность убитой, конечно, установлена, но от этого не легче.

– Что им, молодым, надо? Что спокойно не живется? Вляпываются в какие-то ситуации. Почему девушка так долго не общалась с матерью? Куда смотрел отец? Почему упустили девчонку?

Все эти вопросы он обязательно задаст завтра под протокол.

В квартире было прохладно, до включения батарей остались считаные дни, но Руслан любил тепло и поэтому всегда включал калорифер и надевал любимый свитер. Свитер вязала Нелька, она с удовольствием возилась с шерстью и спицами, создавая домашние шедевры: свитера и носки. Мужской свитер был не мешковатый и неуклюжий, а самый что ни на есть модный и стильный. Его мама тоже любила вязать и говорила, что это русская традиция, но у них дома традиций больше было армянских, так хотел отец-армянин. Русская мама научилась готовить замысловатые национальные блюда: кололики, супы с фрикадельками, лапшу-аришбу и очень вкусную вязковолокнистую кашу арису. Шашлык отец делал только сам. Руслан хорошо запомнил поездку на родину отца, на свадьбу его младшей сестры. Вот где он понял про главную традицию Армении – гостеприимство, когда по всей деревне, в каждом доме накрывают столы. Однако отец по-своему трактовал особенности армянского характера.

– Самое главное, сынок, армяне – нация умная и способная. Армяне – чемпионы мира по шахматам. И даже художник Айвазовский не Айвазовский вовсе, а Ованес Айвазян, тоже армянин.

Когда в школьном учебнике Руслан нашел картину Айвазовского «Девятый вал» и долго рассматривал нарисованное море после ночного шторма и людей, потерпевших кораблекрушение, то ему казалось, что в этой картине заключен какой-то глубокий «армянский смысл», который пока, в силу своего молодого возраста, он не понимает. Копию картины потом ему подарила Нелли на один из дней рождения, и он любил, устав после работы, в который раз рассматривать тревожное сине-зеленое море, не успокоившееся после ночного шторма, и громадную волну, готовую обрушиться на людей. Руслану казалось, что за эти годы он проник в тайный смысл картины армянского художника – люди справятся с бедой, у них хватит для этого веры и мужества.

Руслан достал сигарету и закурил. Нельчонок не любила, когда он брал в рот «злодейку с фильтром», возмущалась, говорила про здоровье, но он никак не мог бросить, а сейчас это бессмысленно. Пагубную привычку Аванесов приобрел в школе, многие мальчишки из класса бегали курить на улицу, в недалеко расположенный общественный туалет. Когда их там «застукал» директор, родителей вызвали в школу. Нужно отдать должное отцу, родители не устроили истерику, тем более не угрожали заточением дома, они долго и основательно говорили с ним. Руслан ничего не отрицал, пообещал, что подумает, вот, значит, думает до сих пор. На ужин снова была яичница.

– Сегодня котлет тебе не досталось, дружище! – сказал он своему отражению в зеркале. – А котлеты были хорошие.

Все знакомые после смерти жены убеждали Руслана, что человек не может быть один по определению, что в доме нужна хозяйка, женщина. Но женщин в своей жизни он встречал лишь как свидетельниц происшествий, а там не до романтики. Но вот если бы женщина умела готовить такие котлеты, как эта газетчица, он бы хорошо подумал!

– Старый дурак! К котлетам прилагается столько проблем, что лучше иди и жуй яйца.

На работу Руслан пришел пораньше и увидел у дверей Управления стоящую грустную Серафиму.

– Доброе утро! Вам чего не спится?! – воскликнул он удивленно.

– Я перед работой решила к вам зайти. Тут такое дело, – она переминалась с ноги на ногу. – Там, в магазине, когда мы с Дементьевой пили чай, я случайно, ну совсем случайно, забрала блокнот Тамары Кузнецовой.

– Очень интересно. Странные у вас случайности! – разозлился Руслан.

– Не сбивайте меня! – твердо сказала Сима. – Я принесла вам этот блокнот, но, конечно, я его посмотрела.

– Вы продолжаете воровать вещдоки с места происшествия, так-так. Очень интересно.

– Наоборот, я его нашла и принесла, могла бы этого не делать. – Сима протянула блокнот.

– Ну, спасибо, уважили, – ехидно произнес Аванесов.

Сима как будто этого не заметила и миролюбиво сказала:

– Я могу следствию пользу принести. Давайте сегодня опять по-соседски встретимся около мусорки в восемь часов и пообсуждаем, мне есть что вам рассказать. Правда, я Риту видела только маленькой и очень давно.

– Поэтому не узнали?

– Не узнала, клянусь, не узнала, хотя что-то у меня внутри екнуло, мне казалось, что я ее должна знать.

Аванесов вскинул брови.

– Ну, около мусорки у меня еще свиданий не было. В девять, я к восьми не успею вернуться с работы, – сказал он и зашагал к двери.

Руслан знал, что если человек на дороге встречает черную кошку, то день не сложится. А вот к чему с утра встречаются бывшие журналистки? И почему она перестала работать в газете? С ее энергией можно писать для десятка газет.

Вскоре пришла мать убитой Маргариты Вертелецкой.

– На опознании были? – сразу спросил он.

– Да, это Рита, это моя Рита, – всхлипнула она.

– Еще раз примите соболезнования. А где отец девушки?

– Мой муж Никита? Мы вместе были на опознании, сейчас он на работе. Видите ли, Рита – наша приемная дочь. Мы взяли ее из детдома в семилетнем возрасте. У Никиты с ней сложные отношения, он считает, что я ей во всем потакаю… – Ася Ивановна осеклась и поправилась: – Потакала. Да, теперь только прошедшее время. – Она заплакала, прижимая к глазам платок. – Мне ничего не сказали, когда ее можно забрать?