Поблагодарив его за помощь, я сделала шаг к выходу, но парень резко потянул меня к себе, и навалившись всем телом прижал к стене. Он был чуть ниже ростом, но это не помешало впиться в мои губы. «Ого, какой быстрый!»

Он прислонялся ко мне своим худощавым телом, и было даже немного смешно: я чувствовала себя сильнее этого наглеца, и посчитала, что в любой момент с легкостью оттолкну его от себя.

Алкоголь напрочь отключил страх, да и что произойдет в месте, куда в любую секунду могут войти? Тем более, мне нравились его губы, и то, как он дерзко пробирался языком вглубь моего рта. Его руки стали скользить по ногам, задирая платье. Я понимала, что происходит что-то жутко аморальное, но останавливаться не хотелось.

— Какого черта! — Звериный рык Макса нарушил наш кайф.

— Только тебя тут не хватало! — Мое тело было готово получить еще одну дозу кайфа, но тут принесло его.

— Это твой парень? — с жутким акцентом произнес кудрявый. Кажется, он пытался говорить на тон ниже, чем обычно.

— Боже, избавь от такого счастья! Нет конечно! — не знаю, зачем я оправдывалась. Наверное, не хотелось, чтобы подумали, что мы с Максом пара.

Макс больно схватил мое запястье и потащил за собой. Ватные ноги заплетались, не успевая за ним.

— Разве это не твоя работа, присматривать за ней? — Макс брезгливо толкнул меня, и я споткнувшись влетела в мощную грудь Рика, из глаз которого вот-вот выпрыгнут черти!

— Повежливее! — кинула я Максу.

— Что? Да кто ты такая! — его глаза в мгновение наполнились кровью. Черное на красном. Жуткий мороз пробрал до костей. Но тут же сменился огненной яростью.

Этот засранец взбесил меня! Сама того не ожидая, я влепила ему пощечину. Не знаю, кому было больнее, но, видимо, этого шлепка было достаточно, чтобы задеть его гордость. Макс оскалился и бросился на меня.

Люди рванули врассыпную, опасаясь зубов зверя, и только Рик кинулся на Макса, одним прыжком перегородив ему дорогу. Но какой-то невидимой силой их обоих отбросило от меня.

Яркий белый свет — это все, что я видела. Крики, шепот, причитания — в голове смешалось много разных голосов. Постепенно зрение возвращалось, а шум затихал. Макс неподвижно лежал на танцполе. Вокруг него толпились люди. Все они молчали, что сильно удивило меня, ведь я слышала голоса. И снова миллионы иголок, впивающихся в мое тело. Тишина и темнота.

Сквозь шторки жалюзи пробивались лучи белого цвета. Запах витаминов нравился мне с детства, но сейчас настораживал. На мониторе зеленым мигали цифры, тускло освещая немного пространства вокруг, и что-то мерзко пищало каждую секунду.

Сил пошевелиться не было. Мышцы скручивало, кожа горела огнем. Глазами я обвела комнату. Больничная палата. Кушетка, стул, столик для медикаментов, мониторы — ничего лишнего.

В голове стали всплывать картинки вчерашней ночи: Рик, улыбающийся той ведьме, грязные танцы, поцелуи с незнакомым парнем и Макс, неподвижно лежащий на танцполе.

Сердце сжалось. «Я убила человека.» Я не могла воспроизвести тот вечер по минутам, чтобы понять, что же все-таки произошло. Все, что я помнила — наполненные кровью глаза Макса и голоса. Голоса людей, которые в изумлении стояли над ним, не произнося ни звука.

После удара молнии на вершине горы я тоже слышала голоса людей, сбежавшихся поглазеть на происшествие. Они стояли далеко, но я слышала все, что говорил каждый из них.

Выходит, я слышала их мысли? Слышала, но не могла разобрать слов.

И все же, сейчас Макс интересовал меня больше, чем внезапно свалившиеся на меня способности. Пусть он был не слишком мил со мной, даже угрожал, но это не повод лишать жизни человека. В груди заныло от осознания, что я убийца.

За стеклянной дверью в палату показался доктор. Я не успела закрыть глаза, чтобы меня не беспокоили. Увидев, что я не сплю, он вошел.

Невысокого роста, пухленький, с румяными щеками, его лицо излучало заботу и доброту. Он присел на стул, взял мою ладонь в свои теплые мягкие руки.

— Как чувствуешь себя?

Во рту пересохло, и у меня получилось только промычать. Пока он проводил осмотр, то светя мне в глаза фонариком, то тыкая в меня холодной палочкой, я рассматривала его ладони. Я думала, такие мягкие, нежные, белые ладошки бывают только у младенцев, но передо мной сидел взрослый мужчина.

Он, наконец, снял с меня провода, и отвратительный писк приборов прекратился.

— Тебе не стоит вставать, нужно восстановить силы.

— Я убила его? — грубым, утробным голосом произнесла я, надеясь, что доктор поймет, о чем я.

— Ты о Максе? С ним все в порядке! Не беспокойся.

От сердца отлегло. Жить с чувством вины мне не придется.

— А со мной?

— Ты немного не рассчитала свои возможности. — Доктор улыбнулся, стало понятно, что он в курсе моих способностей.

— Я ничего не делала, не знаю, как…

— Ш-ш-ш! Ты должна отдыхать! Ни о чем не беспокойся.

В дверях показался Альберто с целой свитой. Но запах его духов, способный и трупа поднять, шел впереди него.

— Ты проснулась, милая! Как она? — Он, стуча тростью по кафельному полу палаты, подошел к моей кровати и присел. Люди, пришедшие с ним расставляли вазы с цветами, статуэтки, книги, вешали картины и устанавливали технику, среди которой я заметила даже кофемашину.

— Извините, я не хотела. — Мне было стыдно, ведь я чуть не убила его сына.

— О! Ты ни в чем не виновата! Макс бывает слишком резок, за что и получил. Теперь будет знать, что с тобой шутки плохи. — Старик ехидно захихикал.

— Я не хотела, само вышло как-то. — Понимая, что мои оправдания звучат глупо, я все равно не могла остановиться.

Все это время доктор беспокойно наблюдал за происходящим. По глазам было видно, что он против разговоров и других раздражителей, которыми заполнили палату. Но возразить самому Альберто он не решался.

— Помнишь, я говорил тебе, что ты особенная? — Его тон резко переменился с шутливого на серьезный. — Ты должна научиться использовать свою силу. Нельзя дать пропасть такому серьезному дару. Тебе предстоит тяжелая работа. Жить с этим нужно учиться. Но у нас нет выбора, мы родились магами, значит должны служить на благо этому миру. Ты единственная, кто поможет победить в этой вечной войне.

На прощанье он сжал худой жилистой ладонью мои пальцы и ушел. Палата, уже больше напоминавшая уютную комнату, опустела.

Уже неделю я находилась в больнице. Мышцы все еще ныли, но уже не так сильно, и гул в ушах становился тише. Иногда, среди этой какофонии я четко слышала свое имя. Это уже не раздражало, тем более, что я научилась переключать внимание. Но как только я ложилась отдохнуть, они тут же врывались в мою голову.

Находиться в палате становилось невыносимо скучно. Весь мой день состоял из бесконечных процедур, анализов, измерений. К моему телу подсоединяли провода и какие-то приборы, затем снимали и надевали другие. И так день за днем.