отвращение, хотелось от неё избавиться, и я без всяких сожалений бросила ее в мусорную корзину.

Когда мы вернулись в бокс, Бирюза усадила меня на кровать, и снова куда-то ушла.

Вернулась она c чашкой горячего кофе. Сунула мне в руки и уселась на кровать напротив, всматриваясь в мое лицо полным беспокойства взглядом.

Я подобрала под себя ноги и оперлась спиной о стену, грея руки о чашку с горячим напитком, от которого шел пар. Как же это здорово, просто сидеть в тепле и иметь возможность видеть, что творится вокруг!

Сделала глоток. Обычно я пила черный кофе, поэтому пришла в замешательство, почувствовав непривычный вкус сахара и сливок. Бирюза не знала мои предпочтения, и принесла кофе на свой вкус. Приторно подслащенный со сливками, он напоминал декорации среднего сектора, где жизнь заключенных была комфортной.

В обычной жизни я предпочитала горький вкус кофе, но теперь этот напиток неожиданно понравился мне с сахаром и сливками. Ведь жизнь в заключении — довольно горькая штука, но если добавить сахар и сливки, то это хотя бы нейтрализует горечь.

Я вздохнула. Что случилось в нижнем секторе, осталось в нижнем секторе. Каким-то чудом мне посчастливилось выйти, и я должна забыть это, словно страшный сон. Я буду жить дальше, и сделаю все, что в моих силах, чтобы больше никогда не возвращаться в это ужасное место.

Пусть средний сектор — всего лишь видимость благополучия, но здесь хотя бы приемлемые условия содержания. Мысль о свободе, которая была теперь несбыточной мечтой, отодвинулась на второй план. Нужно жить здесь и сейчас, а не тешить себя иллюзиями. Чтобы выжить, я должна попытаться понять правила этой системы, постараться их не нарушать и каким-нибудь образом сократить свой срок. А если получится, добыть себе сахар и сливки, чтобы хоть немного подсластить быт в заключении.

Маги считают, что я — всего лишь источник энергии, но мне решать, какой будет моя жизнь. Не хотелось, чтобы она была беспросветной, горькой и безрадостной. Даже здесь я могу радоваться тем благам, которые у меня есть. Как говорила Бирюза, средний сектор — не такое уж плохое место. Было бы с чем сравнивать.

— Пожалуйста, не молчи! Скажи что-нибудь! Я ведь за тебя волновалась, — голос Бирюзы звучал где-то на заднем фоне, — ты в порядке!?

Я перевела взгляд на соседку, словно вспомнив о ее существовании.

— Я в норме, — наконец ответила я.

Бирюза с облегчением обняла меня.

— Слава стихиям! Я так переживала, что ты станешь опустошенной.

Я чувствовала себя именно такой, но на всякий случай уточнила:

— Кем?

— Большинство никогда не возвращается из нижнего сектора, но есть и такие, кто возвращается, но уже не тем, кем они были. Они становятся похожими на тряпичных кукол, будто из них выкачали саму жизнь. Доживают свой век в секторе утилизации. Я боялась, что с тобой случиться что-то подобное.

Я апатично посмотрела на соседку. Видимо, частично со мной это случилось, но не хотелось ее огорчать, поэтому я ничего не сказала. Она так заботилась обо мне, не хотелось заставлять её волноваться лишний раз.

— Как видишь, со мной все в порядке.

— Так как тебе удалось вернуться так быстро? Неужели Энгер помог? Я просила его что-нибудь сделать.

Я с удивлением уставилась на Бирюзу. Она просила Энгера? За меня? Неужели у них такие отношения, что она может вот так запросто просить его помощи?

— Ты просила Энгера?

— Да только без толку. Он сказал, что ничего не может сделать против Симонсен. Но неужели смог и помог? Я боялась, что будет слишком поздно… На каких условиях тебя освободили?

— Я буду участвовать в экспериментах.

Бирюза нахмурилась.

— Про эти эксперименты мало что известно, но слухи, которые до меня доходили, заставляют меня снова волноваться за тебя.

— Почему?

— Еще неизвестно, что с тобой сделают в лаборатории. Должна тебя предупредить, что последствия могут быть не самые радужные.

— Я готова на все, только бы не возвращаться в нижний сектор.

— А что там? Ты первая, кто вернулся оттуда в здравом рассудке.

Меня бросило в холод.

— Я бы не хотела об этом говорить!

— Хоть намекни, все так как рассказывают или еще хуже?

— Оставим эту тему! — отрезала я.

На пороге появился стражник.

— Резервуар Флер, тебя вызывает к себе распорядитель Симонсен.

Я вздохнула. Час от часу не легче!

Кабинет Симонсен, который располагался на четвертом этаже исправительного центра, оказался совсем не похож на то, что я ожидала увидеть. Я представляла себе что-то простое и практичное, но вместо этого увидела светлое просторное помещение с огромным панорамным окном на всю стену, из которого открывался великолепный вид на город. Стены были выполнены из каменной кладки, а пол и потолок из белых мраморных плит.

Справа от окна стоял массивный стол с широким креслом, в котором, словно хищная птица на вершине горы, восседала хозяйка кабинета. Откинувшись на спинку, она смотрела на хмурое небо. На длинном столе лежали стопки документов, позади нее в шкафах хранились папки, по всей видимости, с личными делами резервуаров, отбывающих наказание в исправительном центре. Письменные принадлежности и амулеты, назначение которых оставалось для меня загадкой, были разложены в идеальном порядке. Огромный диван слева от окна был застелен белыми мохнатыми шкурами, а на журнальном столике возле него, стояла большая ваза с красными розами. Над столом висела люстра из магических свечей.

— Госпожа Симонсен, вы хотели меня видеть? — сказала я, выводя распорядителя из задумчивости.

Она перевела на меня стальной взгляд своих серых глаз.

— Резервуар Флер, девятнадцати лет от роду, ранее принадлежавшая дому Турвальсенов…

Я бросила быстрый взгляд на вид из окна, да так и осталась стоять возле удобного на вид мягкого кресла для посетителей, ибо присесть мне не предложили.

— Что же в тебе такого особенного? — Мне показалось, или Симонсен взглянула на меня с любопытством?

В ней было меньше прежней холодности, чем тогда на суде. Сейчас она казалась просто строгой.

— Не знаю, — я пожала плечами, потому что не поняла, что имелось в виду, но не решилась раздражать ее лишними вопросами, наученная опытом общения с Хофф.

— Что произошло с капсулой? — будничным тоном спросила Симонсен.

Она спрашивает только теперь? Когда уже вынесла решение о моем наказании, и его привели в исполнение?

— Я не уснула во время проверки, запаниковала и выбила дверь. Это вышло случайно, такого больше не повторится, — выложила я все как есть.

— Что ж, похоже, ты и впрямь не повредилась рассудком… Энгер сказал, что ты быстро восстановишься. Ему нужен неповрежденный элит для экспериментов.