но кто же его подберёт? А автобусом или поездом ехать — денег нет. Вот так и менял лёжки, больше двух дней на одном месте не задерживался.

Перед тем, как я его с улицы притащил, он собирался в соседней «сталинке», в подвале переночевать, но там дверь вдруг на замке оказалась. Видать, кто-то из жильцов заметил его раньше, и дверь запер. Решил возле Одеона переждать до ночи, потом ещё на квартале поискать, да видать, оклюк на морозе, и отключился.

Попов отхлебнул из чашки, поставил её на блюдце, и завершил свой рассказ:

— Так и оказался около Одеона. После этого мы поболтали ещё немного, и он заснул. Утром собрался, на прощание сказал: «Спасибо тебе, добрый человек», и ушёл. Вот такую историю, Тимофей, я знаю о пустом доме, которым ты интересуешься.

— Не знаете, что с ним дальше было?

— Нет Тимофей, не знаю. Больше он в моём поле зрения не возникал. Думаю, загиб как-нибудь. Жить за гранью разумного, это знаешь ли, не так просто.

— Да уж, это точно. Жалко их, конечно, — ответил Тим.

— Жалеть их сильно не стоит, это — сознательный выбор. А исправлять что-то в своей жизни эти люди сами не хотят. Вот помочь в меру сил — про это надо помнить. Ты куришь?

— Нет. Бросил пару лет назад.

— Молодец, и правильно. Вот тебе подсказка — если не боишься соблазна, то пачку сигарет всё равно носи в кармане. Иной раз угостишь кого.

— Понял. Что-то в голову даже не приходило. Сейчас же и куплю. Спасибо за совет.

Тимофей не стал признаваться, что это он уже давно делает — хотелось доставить собеседнику приятное чувство собственной значимости. Вспомнил про утреннюю встречу:

— Да, Валерий Сергеевич, чуть не забыл — вам привет от Санька́. Я с ним утром, в парке познакомился. Интересный оказался человек.

Попов кивнул:

— А-а, Саша. Ну да, ну да. Знаком с ним. Спасибо. Кстати, я с ним как раз на почве этого дела познакомился.

— Вот как?

— Да. Была мысль одно время разыскать того Витька́ — помочь чем-нибудь, да и расспросить ещё раз поподробнее. Я тогда просто бомжей на улице останавливал, и пытался наводящие вопросы задавать. Большинство шарахались, как от чумы. Но Саня вот на диалог пошёл, это он как раз мне всё хорошо и объяснил. Сказал: «Дядя Валера, забудь про него, век у бомжа короткий, он явно уже давно на небесах — здоровья нету, еда плохая, да и случается она через день. К тому же пьём всякую дрянь. Либо сам скончался, либо дураки какие-нибудь, забавы ради забили». Вот как-то так.

Взглянув на него, Тимофей понял, что время вышло — хозяин выглядел усталым, и расстроенным. «Ему уже отдыхать нужно, пора идти, однако». Встал, и протянул руку:

— Валерий Сергеевич, большое спасибо за разговор. Вы мне много интересного рассказали. Без вас я бы этого никогда не узнал. Теперь продолжу поиски в других сферах. Спасибо.

Валерий Сергеевич поднялся с кресла, пожал ему руку, и поинтересовался, — может побудешь ещё, а то я чаю свежего пойду, заварю?

— Спасибо, не нужно, пожалуй, пойду уже. Вы и так пол дня на меня извели, когда-то и отдыхать нужно. Да, Валерий Сергеевич, извините, чуть не забыл — там в пакете, я на вешалке его оставил, макароны, печеньки. Это чтобы вам лишний раз в магазин не ходить. Не откажитесь, возьмите.

Попов развёл руками:

— А чего отказываться? Конечно, возьму. Большое спасибо за помощь. Сейчас я за деньгами схожу, не убегай.

Палинский замахал руками:

— Нет, нет, нет! Денег я не возьму, о чём вы? Мне не трудно, это — подарок. Пойду я уже, спасибо вам большое.

— Ну смотри, Тимофей, как пожелаешь. А то побудь ещё, у меня много историй. Слушай, а тебе гитара мастеровая не нужна? Не играешь?

— Вообще-то нет. А что, вы продаёте?

— Да нет, нет. У меня просто хороший знакомый есть, Борисом зовут, он как раз гитарный мастер. Мастерская его тут, неподалёку. Очень хорошие инструменты делает. К нему со всей Сибири музыканты едут, очередь целая. Или, может кому из знакомых нужно? Хотя, его в городе все уж знают. Ладно, давай прощаться. Звони, заходи ещё, если что-то понадобится. Пока жив — поделюсь историей.

— Хорошо, Валерий Сергеевич, спасибо, не отказали. Нужда возникнет, обращусь обязательно.

*****

Распрощавшись с Поповым, Тимофей вышел на улицу. Постояв немного у подъезда, решил, что делать дальше: «Так, нужно до Палыча доехать, у него опыт большой, связей много, может чего подскажет», — и двинул к остановке. На поворотной площади, сбоку от павильончика для пассажиров, приютился киоск «ЛигаПресс», а рядом с ним, вплотную — совсем узенький крытый ларёк с афишей «Табак». Он тут же вспомнил совет Попова, и, подойдя ближе, купил пачку «Кэмела», засовывая её в карман куртки, подумал: «Жалеть не нужно, но вот помочь никто не мешает».

Подошёл автобус, и он устроился возле окна. Когда тронулись, с большим вниманием принялся всматриваться в проплывающие мимо дома, афиши, проходящих людей. Тимофей всю свою жизнь прожил в Тайгарске, надолго никогда не уезжал. Сам себе неоднократно признавался: «Люблю этот город, ни в каком другом не хотел бы жить. Даже и не пойму, за что, но он на самом деле не похож ни на какой другой. Некоторые чувства не объяснить словами, это как любовь к близким — их ведь любишь не за что-то, а просто потому, что они есть. Я здесь родился и вырос, и не мыслю себя где-то в ином месте. Замечаю все изменения, какие происходят на улицах, люблю заходить в незнакомые раньше уголки, с удовольствием отмечаю — вот этих пейзажей раньше не видел. Одним словом — Тимофей-городовед…»

Автобус катился, задерживаясь на остановках, пассажир бродил в своих мыслях, и успел забыть, куда он направился, и зачем. Увидев в окно памятник царю-реформатору, Палинский вздрогнул, — Что сидишь, выходить нужно, а ты растворился в воспоминаниях!

До «Трёх пескарей» от остановки было совсем недалеко. Пал Палыч, как всегда, заседал у себя в кабинете. Увидев входившего Тимофея, широко улыбнулся, встал с кресла и протянул навстречу ему обе руки:

— Олегыч, привет, дорогой! Где был, что видел — рассказывай! — и, повернувшись к двери, громким голосом скомандовал, — Зуля, сделай чаю свежего, и фрукты с орехами принеси ещё! — затем, показывая рукой на стул, стоявший от него по правую руку, настоятельно добавил:

— Садись, садись — чего стоишь? Как говорят — в ногах правды нет? Вот и ты — присаживайся! А то начнёшь