Я с удовольствием осмотрелся вокруг, уже темнело, на небе стали появляться звезды, луна стала набирать свою силу на правах хозяйки ночи. Было тихо и свежо. Моя бодрость как-то быстро переходила в сонное состояние, и я провалился…

Мне снился сон, … я забрел в какой-то дом, большой и просторный, а в нем, прямо в центре огромного зала стояла золотая с художественными вензелями подставка, а на ней лежала пухлая книга, открытая на первой трети объема. Кругом светло, хотя окон не видно, и свет льется отовсюду сразу. Я подошел к книге и заглянул в нее. Там были какие-то тексты, но прочитать их у меня никак не получалось. Мало того, что язык написания не знаком, так строчки постоянно расплывались перед глазами и сколько бы я ни старался сфокусироваться, ничего не получалось. Потом попробовал перевернуть страницу, но и это у меня не вышло. Захотел повернуться и уйти, так ноги словно приросли и не двигались. Сознание «поплыло», мне почудилось, что я дерево, с глубокими корнями, пущенными прямо через пол этого дома в землю, у меня обширная крона, заполнившая все пространство большой комнаты, чувствовал, как моя макушка упирается в потолок, а руки стали ветками, и я ими шевелил точно под сильным ветром. Затем образ дерева исчез, я снова стоял перед книгой, заглядывая в нее, но теперь, чтобы хоть что-нибудь увидеть, мне приходилось подпрыгивать и цепляться своими ручонками за край книги, потому что уменьшился в размерах и стал лилипутом. Да еще с дурацкой шапочкой, которая при прыжке спадала на глаза, закрывая обзор.

И это было не все, обретя свои прежние размеры, я потерял вес и стал парить, держась за увесистую окантовку книги, стараясь не улететь, тут подул вдобавок ко всему и ветер. Наконец, я снова стоял перед книгой прежний и смотрел в нее. Текст принялся расплываться, но теперь, в отличие от прошлого раза, он менялся, и таким образом, словно настраивался на меня, подбирая такую форму прочтения, которая позволит мне понять содержимое и уяснить смысл. Я увидел знакомые буквы и теперь мог читать книгу.

«…О, Человек, сказано, если муравей способен нести ношу в разы превышающую его вес, то и человек может нести подобный груз;

если солнце несет жизнь и смерть, то и человек может дарить жизнь и испепелять все вокруг;

если дерево с глубокими корнями может противостоять урагану, то и человек с добродетелями в сердце устоит под житейским смерчем;

если…» дальше я не успел прочитать, почувствовал, как Андрей тащит меня по земле, потом услышал сильный раскат грома и открыл глаза. Над головой уже собрались грозовые тучи, и оставалось ждать, что вот-вот хлынет дождь. Так оно и произошло. Еле успел Андрей меня втащить под навес, пошел сильный дождь, захлестал по нашему убежищу, и уже в метре ничего не было видно. От сырости я быстро сбросил последнюю дремоту и осмотрелся. Мы сидели в шалаше, таком же, в котором уже ночевали с Андреем. Этот тоже был сделан на совесть, несмотря на ливень к нам не попадала ни одна капелька. Постепенно его сила стала спадать, и вот шел уже мелкий дождик. Вскоре прекратился и он, уже рассветало, все живое кругом встречало гомоном и шумом новый день.

– А откуда взялся шалаш? Я что-то его не заметил.

– Ты еще многое чего не замечаешь – ответил друг, – он и был здесь, за деревьями. Нам пора собираться в дорогу.

Мы шли по лесу, после дождя было сыро, и наша одежда вся промокла. Солнце стояло уже высоко, когда вышли на дорогу, весь путь проделали молча, Андрей сказал, для экономии сил. На обочине тракта сделали привал, попили воды из фляги. И двинулись дальше. Здесь было намного оживленнее, чем на предыдущих дорогах. Часто встречались прохожие, нас обгоняли повозки, груженные всяким добром, и следующие за ними люди. Одеты все по-разному, кто знатно, кто в лохмотьях, шли крестьяне и просто зажиточные люди. Интересно было наблюдать за тем, как представители разных, как говорится, ступеней социальной лестницы ведут себя. Некоторые важно и степенно шествуют, не уступая никому дорогу, шагая прямо на идущего навстречу, заставляя того уйти в сторону, если такой маневр не проходил, начиналась ругань и брань, выяснение кто выше и есть такой, с произнесением имен, прозвищ. Другие, кто победнее, довольствовались обочиной, но шли либо с поднятой головой, либо смотря точно себе под ноги, никого не замечая. Впереди я увидел облако пыли, и спустя некоторое время появились всадники, которые свистели, требуя расступиться, не обращая внимание на то, успел встречный это сделать или нет. Во главе небольшого отряда скакал самодовольный молодой вельможа. Он был подобен носу ледокола, прокладывающего путь, даже степенные путники поспешно сходили в сторону, я тоже последовал их примеру, думая, что и Андрей поступает также. Уже на обочине, повернувшись, оторопел. Андрей остался на дороге, и мало того, вышел на середину, явно намереваясь остановить мчавшихся всадников. Не только я был обескуражен, все, кто шел тоже превратились в одно большое внимание. На лицах читалось удивление, страх, просто немой вопрос, или тупость от непонимания как такое в принципе возможно, некоторые женщины вообще закрыли лицо руками. Удивительно, что это событие, выходящее за рамки обычного течения жизни большинства людей, так срывает маски и обнажает их внутренний мир. Либо его богатство, где видно сопереживание и готовность прийти на помощь по первому зову, либо скудость, ограниченность, проявляющихся в усмешке, а также в предвкушении жестокой расплаты за неповиновение и неслыханную дерзость! Те, у кого открыты сердца или еще не совсем закрыты, видят просто человека, совершающего безрассудный, по их мнению, поступок, у других же видно возмущение посягательства «на порядок», на систему, иерархию подчинения, такую приятную и притягательную.

Расстояние между Андреем и первым всадником стремительно сокращалось. Казалось, что неизбежное и непоправимое вот-вот произойдет, я хотел громко крикнуть и броситься к своему другу, но не смог сделать ни того ни другого, ноги словно вросли в землю, а рот не повиновался мне, точно я был во сне. Мои глаза самопроизвольно начали расширяться и наполняться ужасом от последствий встречи. Одна молоденькая девушка, не выдержав этого зрелища, охнула и упала в обморок, ее только успели подхватить и аккуратно положить на землю.

Еще секунды и … но то, что произошло никак не вписывалось в рамки даже моего сознания. Несущийся во весь опор первый всадник, задавая темп и увлекая остальных, уже, очевидно, наслаждался своей несгибаемостью и