На следующее утро они ожидали визита Дьявола, чтобы забрать всё, что теперь принадлежит ему по праву. Ломая руки, господин вновь и вновь просил у Гензеля прощения. Дама, уткнувшись в платок, горько плакала. Гензель оцепенел от волнения. Слишком невероятно, чтобы быть правдой. Его проиграли Дьяволу? Что это значит? Что ему делать?

Да ничего ему не делать, конечно же. Если тебя проиграли самому Дьяволу (это же всем известно – я не выдумываю), ты обречён мучиться, и неважно, как ты себя ведёшь, насколько ты хороший или как трогательно молишь о пощаде, – Дьявол ни за что тебя не отпустит. Тебя ждёт мучение с того момента, когда ты попадёшь в ад, и не закончится оно никогда.

Но Гензель не знал этого, что впоследствии ему очень помогло.

Вскоре в особняк прибыл Дьявол. На нём был походный плащ, в руках он держал трость, а на кончике носа красовались тонкие очки. Волосы его напоминали сотни тысяч блестящих золотых нитей. Дьявол подошёл к Гензелю и нахмурился.

– Он какой-то… невинный, вам так не кажется? – заметил, втянув носом воздух, Дьявол. – От него пахнет… добром.

Гензель чуть не подавился собственной слюной.

– Да, он очень хороший, – ответил господин, – он слишком чист для ада.

– Тогда, быть может, вместо него в ад отправишься ты? – тут же предложил Дьявол господину.

– Ой, нет-нет, – замялся тот, – забирай лучше его!

Дьявол улыбнулся и пробормотал:

– Ничего, ты там всё равно скоро окажешься.

– Что? – не расслышал господин.

– Ничего, – пожал плечами Дьявол. Он повернулся к Гензелю и сказал: ― Хм, ты настолько чист и невинен, что мне даже дурно становится. Я не могу коснуться тебя, да не очень-то и хотелось. У меня уйдут недели, чтобы отмыться от твоего смрада непорочности. Что ж, буду ждать тебя у ворот ада ровно через три дня.

Гензель собрал всю свою храбрость в кулак и спросил:

– Что меня ждёт в аду?

– Мне нравится, когда людишки задают этот вопрос, – ухмыльнулся Дьявол. – Ты обречён мучиться, и неважно, как ты себя ведёшь, насколько ты хороший или как трогательно молишь о пощаде, – я ни за что тебя не отпущу. Тебя ждёт мучение с того момента, когда ты попадёшь в ад, и не закончится оно никогда.

Видишь? Что я тебе говорил?

Он подошёл к мальчику так близко, что Гензель почувствовал тепло его кожи.

– А если через три дня тебя не будет в назначенном месте, я сожгу дотла все окрестности и их жителей. А потом, конечно же, разыщу твою душу и всё равно заберу ее.

В тот момент Гензелю очень хотелось плакать, но он, задержав дыхание и высоко подняв подбородок, ответил:

– Я приду.

Дьявол сказал только: «Я знаю». Затем он повернулся к двери, глядя на господина, наставил на него мизинец и исчез.

В окрестном лесу, неподалёку от особняка гос-подина, бродил старик с длинным-предлинным носом, весь сгорбленный. Его беззубый рот прикрывали сморщенные губы. Он искал двух ребятишек – мальчика и девочку, которые пропали много лет назад.

Старик хотел было присесть в тени дерева, чтобы дать ноющим костям немного отдохнуть, как вдруг услышал плач. Он пошёл на звук и под кроной большого вяза нашёл мальчика, опустившего на руки голову. Старику стало жаль мальчишку, и он, утешив его, спросил, не может ли помочь в беде.

– Никто мне уже не поможет, – жалобно ответил мальчик. – Через три дня я должен предстать перед вратами ада и отдать себя в распоряжение Дьяволу. И буду я мучиться веки вечные.

– Гензель? – пробормотал вдруг старик.

Мальчик поднял голову и взглянул на него.

– Откуда ты знаешь моё имя?

Старик помолчал немного, глядя на чёрные куд-ри мальчика и круглые глаза цвета угля, а затем ответил:

– Не обращай внимания, кажется, я тебя перепутал с кем-то другим. ― Насупив брови, он осторожно присел рядом с мальчиком и заговорил снова: ― Значит, ты должен отправиться в ад?

Гензель громко шмыгнул носом, рукавом вытер с лица слёзы и начал свой рассказ. Закончив историю, он ощутил на себе пристальный взгляд старика.

– Ещё не всё потеряно, мой мальчик. Многое, но не всё, – сказал тот.

– Правда? – с надежной спросил Гензель.

– Знаешь, – ответил старик, – говорят, что в аду Дьявол не властен над тем, у кого есть три его золотых волоска.

Гензель припомнил Дьявола в очках и золотыми волосами и задумался:

– Но как же я смогу их достать?

– А вот тут я тебе уже не помощник. Зато могу проводить тебя до ворот ада – я знаю к ним дорогу, – и довести обратно. Если ты, конечно, когда-нибудь выйдешь оттуда.

«Вы очень любезны. – Мальчик всё вглядывался в несимпатичное лицо старика. – Но откуда вы знаете моё имя?

Старик не ответил, встал на ноги и медленно заковылял прочь. Пройдя немного, он обернулся и увидел, что Гензель до сих пор сидит под вязом.

– Так, – возмутился старец, – ты хочешь в ад или как?

Они шли весь день и, пока солнце ещё не совсем скрылось за горизонтом, приблизились к городку, обнесённому каменной стеной. Старик спросил у привратника, могут ли они переночевать внутри.

– Никому нельзя оставаться в городе, – ответил привратник. – С тех пор как наш винный фонтан перестал бить, здесь царит траур.

И он рассказал о волшебном винном фонтане, который никогда не оскудевал, но однажды просто взял и остановился.

– Дьявол его знает, почему! – всплеснул руками солдат.

Старик собрался было уходить, как вдруг Гензель сказал:

– Я увижусь с Дьяволом в аду. Возможно, мне удастся спросить у него, почему фонтан больше не работает. Если я вдруг смогу выбраться оттуда, я вернусь и расскажу тебе.

Солдат почесал затылок.

– Я не имел в виду Дьявола в прямом смысле. Так говорится!

– Правда? – спросил Гензель. – И что же это означает?

– Это означает, – начал было страж, но вдруг осёкся. – Подожди, ты что, действительно собираешься в ад?

Гензель со стариком кивнули. Солдат уставился на мальчика.

– Не берите в голову. Проходите.

Старик и Гензель шли весь следующий день и, пока солнце ещё не совсем скрылось за горизонтом, приблизились к другому городу, тоже обнесённому каменной стеной. Старик спросил у привратника, могут ли они переночевать внутри.

– Никому нельзя оставаться в городе. С тех пор как наша яблоня, дающая золотые яблоки, перестала плодоносить, здесь царит траур.

И он рассказал им о волшебном дереве, которое раньше плодоносило золотыми яблоками, но в один прекрасный день перестало.