– Дьявол его знает почему! – всплеснул руками привратник.

Гензель сказал тогда:

– Я увижусь с Дьяволом в аду. Возможно, мне удастся спросить у него, что случилось с вашей яблоней. И, если я вдруг смогу выбраться оттуда, я вернусь и расскажу тебе.

Привратник почесал затылок.

– Я не имел в виду Дьявола в прямом смысле. Так говорится!

– Много людей так выражается, – заметил Гензель. – Что же это означает?

– Это означает, – начал было привратник, но вдруг осёкся. – Подожди, ты что, действительно собираешься в ад?

Гензель со стариком кивнули. Солдат уставился на мальчика.

– Не берите в голову. Проходите.

Весь третий день старик и Гензель тоже провели в пути и, пока солнце ещё не совсем скрылось за горизонтом, подошли к реке, через которую можно было перебраться только на пароме. Но капитан отказался взять путников на борт.

– Я вот уже семь лет на этом пароме и не могу с него сойти! – пожалился господин. – Я до смерти устал, у меня болят руки, я не помню, когда в последний раз спал по-человечески! А про ванную и говорить нечего!

– Почему ты не можешь сойти с парома? – спросил старик.

– Дьявол его знает почему! – всплеснул руками капитан.

Гензель сказал тогда:

– Я увижусь с Дьяволом в аду. Возможно, мне удастся спросить у него, что держит тебя здесь. И если я вдруг смогу выбраться оттуда, я вернусь и расскажу тебе.

– Я не имел в виду Дьявола в прямом смысле. ― Капитан спохватился: ― Подожди, ты что, действительно собираешься в ад? Но зачем?

– Дьявол его знает, – ответил мальчик.

Господин почесал затылок и после недолгого раздумья сказал:

– Что ж, если ты обещаешь, что вернёшься и расскажешь мне причину моего несчастья, то я перевезу вас через реку.

И перевёз.

Наконец, на третий день, когда солнце садилось за горизонт, путники добрались до высоких чёрных ворот ада. Колени Гензеля задрожали. На вратах ада не оказалось ни ручки, ни дверного молотка. Они были такие гладкие и чёрные… прямо как вечность.

– Будь храбрым, – в последний раз напутствовал его старик. – И раздобудь три золотых волоска.

– Я найду их, – ответил мальчик, сам не веря своим словам.

Рука Гензеля дрожала так, что постучать в ворота он смог только с третьей попытки. Но как только он коснулся железа, створки раскрылись сами. Пара длинных красных рук схватила мальчика и затащила внутрь. Врата захлопнулись.

Верный Иоганнес опустился на землю и стал ждать.

Он думал о том, как долго длится вечность.

Гензель стоял по ту сторону ворот ада и оглядывался. Место, где он находился, напоминало пещеру. Над головой темнели длинные острые камни, с которых капала красная жидкость, похожая на кровь. В пещере был потолок, но не было стен: куда бы Гензель ни взглянул, повсюду он видел лишь бесконечность. А впереди начинались тысячи дорожек, огибавших миллионы миллионов бурлящих, кипящих жидким огнём котлов.

В котлах были грешники. Они истошно кричали всякий раз, как демоны окунали их в жидкий огонь. Оказавшись на поверхности, грешники вырывались и бились. Иногда демоны давали им встать, и те начинали плакать, каяться и молить о милосердии. Тут же демоны швыряли их обратно в пламя, грешники задыхались и сгорали.

«Забавно, не правда ли?» – сказал один из демонов, сопровождавших Гензеля. Он вёл мальчика между ямами, наполненными огнём, по тропинке из раскалённых углей. Ступни начинало жечь, и Гензель перескакивал с ноги на ногу. Но боль была ничем по сравнению с воплями грешников, которые то и дело появлялись из бурлящих ям, а потом вновь исчезали в глубине.

Когда они проходили мимо одного из котлов, грузная женщина вырвалась из бурлящей жидкости и закричала: «Пожалуйста, остановитесь, умоляю!» Гензель пристально посмотрел на неё: это была стряпуха-каннибал. Она тоже заметила мальчика и окликнула его: «Гензель! Каюсь, каюсь! Скажи им, чтобы они прекратили! Прошу тебя, миленький мой!»

Демон вилами затолкал её обратно в пламя. Гензель замедлил шаг. Он ненавидел стряпуху и поначалу обрадовался. Разве не справедливо она поплатилась за то, как обошлась с Гензелем и Гретель, за то, что съела собственных детей?

«Да, – подумал он, увидев вновь всплывшую на поверхность женщину и услышав её вопли. Тут же её окунули в котёл. – Поделом!» Но когда грешница вынырнула ещё раз, Гензель увидел в её глазах ужас, раскаяние и мольбу. Да, она заслуживала наказания. Но не такого. Не на целую вечность.

– Прекратите, пожалуйста, – попросил он.

Демон с вилами в руках повернулся к Гензелю.

– Что? – прошипел он.

Гензель сглотнул, но поднял голову и посмотрел демону прямо в глаза.

– Пожалуйста, – сказал он. – Я прощаю её. Остановитесь немедленно.

На мгновение демон, казалось, потерял дар речи. Затем он взглянул на своих приятелей, сопровождавших Гензеля. Уголки его губ искривились в усмешке, и он хмыкнул:

– Отличная попытка, парень. Только здесь это не работает.

Два демона засмеялись и подтолкнули Гензеля в спину. Среди ям он попытался найти одну, которая, как он знал, приготовлена специально для него. Вдалеке в одном из кратеров он заметил кого-то, кто непонятно чем привлёк его внимание. Это был черноволосый юноша с зелёными, искрящимися золотыми искорками глазами. Он орал и выл всякий раз, когда его лицо оказывалось на поверхности кипящей жижи. Гензель отвернулся.

Наконец они дошли до пустой ямы, окаймлённой чёрным зубчатым камнем. Стоя на краю, Гензель смотрел вниз, на бурлящий огонь.

Тебе когда-нибудь доводилось стоять у нереально холодного водоёма, на самом краю берега? И ты знал, что должен войти в воду, но тебе совершенно этого не хотелось?

Это примерно то же самое. Только вместо воды – жидкий бурлящий огонь.

Гензель сжал губы и стиснул потные руки в кулаки. Закрыв глаза, он услышал позади хохот демонов. Не дожидаясь, когда они толкнут его, дадут пинка или собьют с ног вилами, он сам прыгнул в кратер.

Боль. Было намного больнее, чем он себе представлял. Обжигало с такой неестественной, страшной силой, что всё тело Гензеля словно кричало о пощаде. Он отчаянно забился, вырываясь на поверхность. Наконец мальчик поднялся над языками пламени и на долю секунды ощутил облегчение: боль начала утихать. Но тут же Гензель почувствовал, как в его шею и лицо упираются зубья вил, вновь принуждая его уйти на дно. Гензель нырнул, и кожу обожгло. На тот раз, после погружения в сладкую прохладу, ожог казался ещё сильнее. И опять и опять мальчик сражался с языками пламени.

Гензель уже едва мог сдержать истошный крик, когда вдруг услышал, как один демон сказал другому: