стране, где можно было бы устраивать более восхитительные пикники, чем те, которые были у нас в Мурино, так как местность вокруг, хотя и несколько плоская, была удивительно живописна». Англичане охотились «по-британски, с гордой регистрацией числа добытых медведей, лосей, зайцев, лис, куропаток», а также собирались и для ловли раков и форели в реке.

Но самое главное, как отмечает краевед Наталья Серебрякова, – именно в Мурине англичане устроили одно из первых в России, если не самое первое, поле для гольфа. Британец Джеймс Уишоу впоследствии вспоминал: «В Мурино у нас было поле для гольфа с девятью лунками, и время от времени здесь появлялись иностранцы, которые никогда не видели игры в гольф». «Иностранцами» Джеймс Уишоу называл российских подданных. Одним из них был великий князь Кирилл Владимирович, приглашенный в Мурино членом английского посольства «для получения первых уроков игры в гольф».

В предреволюционные годы постоянным посетителем поля для гольфа был сам английский посол сэр Джордж. В одной из своих многочисленных книг о России его дочь Мэрил описывает, как отец уехал ранним воскресным утром 9 сентября 1917 г. в Мурино, чтобы сыграть раунд на «самодельном поле для гольфа, устроенном членами английской колонии». Он настолько увлекся игрой, что едва не забыл, какие события происходили в России. До позднего вечера посла безуспешно пытались разыскать представители российского Министерства иностранных дел, чтобы сообщить о марше генерала Корнилова на Петроград.

Иностранные карикатуры на тему гольфа. Иллюстрации из журналов начала XX в.

Любопытно, что память о муринских англичанах сохранилась до сих пор: в поселке по сей день существует обычная сельская улица с необычным старинным названием – Английская.

Петушиные бои: «Жестокосердая забава»

Со времен Екатерины II петушиные бои служили одним из самых популярных развлечений российской знати и ремесленного сословия. Большим почитателем этой забавы был знаменитый коннозаводчик граф Орлов. На петушиные бои во дворце Орлова собирались самые знатные вельможи, которые делали крупные ставки на победителя. Граф Орлов выписывал петухов из Англии и разводил их, отслеживая родословную каждой птицы. Однако у орловских петухов были серьезные конкуренты – птицы другого знаменитого «петушиного охотника», генерала Всеволожского, тот вслед за Орловым выписывал английских петухов, но скрещивал их с лучшими русскими породами.

Заметим, что петушиные бои существовали не только в России, и в каждой стране традиции этого своеобразного спорта были разные. В Испании, например, петушиные бои были чем-то сродни бою быков и заканчивались большой кровью израненных птиц. В России же «петушиный спорт» проводился строго по правилам. Это было нечто среднее между боксерским рингом и тотализатором на ипподроме.

Говорят, еще с 1812 г. петушиные бои включались в правила боевой подготовки. Перед битвой солдаты сначала смотрели, как бьются петухи. Петушиный азарт, жесткость и стойкость задавали тот тонус, который позволял бойцам побеждать.

В патриархальной Москве петушиные бои были особенно популярны в первой половине XIX в. Существовало даже неофициальное Общество петушиных охотников, объединявшее самую разнообразную публику. Среди его участников были и купцы, и знатные дворяне, но большинство составлял простой люд – мещане, студенты, мелкие чиновники. Проводились петушиные бои, как правило, в трактирах. Для этой цели устраивалось специальное помещение, в котором находилась круглая загородка, обитая толстым войлоком со всех сторон, чтобы предохранить птиц от ушибов. Зрители собирались у загородки и с азартом делали ставки.

В столичном Петербурге тоже существовали петушиные бои, хотя и менее распространенные, чем в Москве. Особенно они процветали в 70-х гг. XIX в. при градоначальнике Федоре Федоровиче Трепове. Большим любителем петушиных состязаний считался владелец белошвейной мастерской Шишмарев. Бои происходили в доме близ Сенной площади – у Шишмарева на квартире, где был устроен целый петушиный питомник и «лечебница» для петухов. В бою участвовало до двадцати петухов, принадлежавших как ему самому, так и другим любителям, приносившим своих петухов под полой пальто.

«Зрелище было отвратительное, – рассказывал один из очевидцев. – Под поощрительные крики зрителей рассвирепевшие петухи вонзали друг другу в зад острые шпоры, обливались кровью и падали. Чистым спортом это зрелище никак нельзя было назвать, потому что владельцы петухов держали между собой пари по 150-200 рублей. Многих влекла сюда исключительно жажда выиграть».

«Интеллигентная публика» на подобные зрелища не ходила и к петушиным боям относилась крайне отрицательно, считая их проявлением азиатской дикости и варварства. Общество покровительства животным объявило петушиные бои безнравственной, жестокосердной забавой и сделало все, чтобы «петушиный спорт» преследовался полицией.

В Петербурге одним из самых активных борцов с петушиными боями стал купец Мезенцев, торговавший готовым платьем на Александровском рынке на Садовой улице. Он имел две медали от Общества покровительства животным и был известен тем, что не раз накрывал и предавал в руки полиции устроителей петушиных забав.

Поэтому любители петушиных схваток были вынуждены собираться тайком, под страхом полицейской облавы. Из боязни быть накрытыми, во дворе дома и в окнах обычно ставили кого-нибудь «на шухере», чтобы они предупредили игроков о возможном появлении полиции. «Несмотря на это, – рассказывал купец Мезенцев, – мне однажды удалось накрыть Шишмарева, правда, не без риска для жизни. Взяв с собой полицию, я тайно проник в квартиру и застал бой в самом разгаре. Шишмарев и его компания со злости чуть не убили полицейского чиновника. Его спас находившийся при нем револьвер. Но что толку в этом, если мировой судья оштрафовал его всего на десять целковых».

Такое символическое наказание для любителей петушиных боев приводило к тому, что, несмотря на преследования полицией, «эта дикая забава», как называл ее купец Мезенцев, продолжала существовать долгие годы. К примеру, в июле 1908 г. петербургский губернатор издал приказ, в котором говорилось следующее: «До сведения моего доведено, что в некоторых пригородных местностях столицы устраиваются, в большинстве случаев тайно, петушиные бои, причем иногда петухов вооружают острыми шпорами, которыми они причиняют друг другу тяжкие поранения. Спорт этот сопровождается ставками за бойцов, достигающими крупных размеров и тем усиливающими напряжение играющих. Ввиду сего предлагаю гг. приставам пригородных участков принять строгие меры к недопущению подобных состязаний…»

Любопытные воспоминания о петушиных боях в Петербурге можно найти в воспоминаниях человека, казалось бы, никак не ассоциирующегося с этой русской забавой. Речь идет о предпринимателе и коллекционере бароне Николае Егоровиче Врангеле – отце двоих сыновей, оставивших в российской истории немалый след. Имеются в виду историк искусства Н.Н. Врангель и один из вождей белого движения во время Гражданской войны П.Н. Врангель.

Николай Егорович, как и его