спроста считалась одно из первых красавиц Святограда. Роста она была среднего, но фигура её обладала необычайно соблазнительными женскими формами, не оставлявшим равнодушным ни одного мужчину. Красивое лицо с мелкими чертами и выразительными голубыми глазами дополняли её облик, а пышные русые волосы, заплетённые в тугую косу, его завершали. Одета она была в лёгкий летний сарафан, украшенный золотой вышивкой и цветными узорами.

Радослава вошла в светлицу и поклонилась образам Святого Духа в красном углу. Севолод подошёл к ней вплотную, тихонько приобнял и поцеловал в лоб.

- Садись, в ногах правды нет, - любезно пригласил он сестру, - Сказывай с чем пришла. Только не надо говорить, что по мне соскучилась и пришла проведать. Не поверю.

Она опустилась на лавку напротив брата. Лукаво глянула на него и проговорила:

- Ну отчего же не проведать? Живём в одном сеннике, а видимся редко.

- Ладно, ладно. Знаю я тебя. Говори, чего надобно?

- Как угодно, - стала серьёзной Радослава, - С нижайшей просьбой я к тебе, Великий Каган.

- Я так и знал, - слегка разочаровано проговорил Севолод, - Ты неисправима, Радослава. Я даже предполагаю с какой.

- Неужто?

- Конечно же. Пришла небось просить за братца своего любимого Яррилу, который не спешит пока клятву мне принести, как Кагану. Угадал?

- Почти. Только не о Ярриле сегодня пекусь, а о Станиславе.

- Станислав – изменник! – резко сказал Севолод и лицо его стало жестким, - За него не проси – достоин он кары суровой.

- Не знаю, что там он за крамолу удумал, то мне не ведомо, - вздохнула Радослава, - Но будь справедлив и милосерден. Не забывай – он же брат твой!

- Как брат, я его может быть и простил бы, но как Каган – не могу! Если измену прощать – государство долго не простоит. Так ведь и отец наш поступал. Да и другим впредь не повадно будет.

- А ты уверен в его измене? Может это навет злой? Так ведь бывает.

- Бывает, но похоже, не в этом случае, - Севолод хотел поскорее закончить этот неприятный разговор.

- Странно это, - сказала княжна, - Станислав никогда не выказывал непочтения Святограду.

- Это раньше было, когда на престоле отец сидел. Тогда все смирными были. А теперь, наверное, думают, что вольница для них наступила, коли отца не стало. Ошибаются! Всех крамольников в покорность приведу.

- Может ты излишне сгущаешь краски?

- Что?! Сгущаю краски, говоришь? – воскликнул Каган, - Да вот только что братец наш возлюбленный – Ратимир, собственноручную грамоту прислал. Объявил, крамольник, об отложении своего удела от Склавинии и Святограда.

- В самом деле? – удивилась Радослава.

- Разве я намерен шутить, сестра? – возмущался Севолод, - Тартарию он теперь независимым государством объявил. Сам себя государем нарёк. Да ещё союз и дружбу мне предлагает, наглец!

- Ну а что Станислав?

- Тут ситуация пока иная. Прислал он грамоту с заверениями преданности и верности каганской власти. Но пришли важные вести о том, что это лишь для отвода глаз. В своих истинных намерениях он союз замышляет заключить с врагами нашими, чтобы тоже от Святограда отложиться.

- Но доподлинно тебе всё не известно? Так ведь? Может это всё-таки оговор злой?

- Вести достоверные. Вина его почти не вызывает сомнения, - начал сердиться Севолод, - И хватит об этом, а то я ещё чего доброго подумаю, что вы за одно с ним. Ступай.