бы, обо всем узнав. Ведь наверняка же пытали тех лиходеев, прежде чем головы им рубить, они бы всё и открыли. И что? Разве он кого-то из своих людей наказал?

- Может мы просто о том не знаем?

- Уже бы непременно узнали, можешь не сомневаться. И брату бы своему в Святоград отписал, чтобы все подозрения в крамоле от себя отвести. Это уж наверняка.

- Да, похоже на измену, - задумчиво произнёс Севолод, - Во истину не стали бы его ближние бояре самовольничать без его ведома. А стали бы – то скоро бы сие открылось и Станислав сам бы их покарал. Видать и взаправду брат мой решил Ратимиру уподобиться. Дурной пример заразителен. Вельми печально сие.

Каган поднялся из-за стола и в раздумьях стал мерять комнату своими широкими шагами. Бояре ждали.

- Что делать станешь, государь? – наконец, не выдержал паузы, молчавший до этого времени, Верховный волхв Исидор, - Дело то тонкое. С одной стороны – брат твой кровный, а с другой – измена.

- Должно сие деяние быть наказано по заслугам, - решительно заявил Севолод, останавливаясь возле стола, - А то крамола сия зачала плодиться, аки грибы после дождя. Сначала Тартария, теперь вот Вручай. Не гоже тому продолжаться. Так государство и вовсе без уделов останется.

- Тебе надобно крепко на своём стоять, государь, - тут же поддержал его Горясер, - И силу свою всем подданным показать, чтобы знали – Верховная власть крепка и незыблема и после кончины Велимира.

- Верно, боярин, - согласился Исидор, - И в новой вере сила её ещё крепче будет!

- Может сперва послов во Вручай отправить? – предложил кто-то из бояр, - Пусть Станислав даст свои объяснения.

- Нет, друже, прошло время переговоров, - не согласился Горясер, - Уже одних послов к ним засылали. И что вышло? Хватит. Время действовать!

- Истину глаголешь, боярин, - согласился Каган, - Довольно слов и грамот, пора действовать. Вот что, Путша, ступай к воеводе Боремиру и передай мое повеление – пусть собирает рать крепкую для похода на Вручай. Да наёмников полавских, что тесть мой прислал, пущай тоже возьмёт в подмогу. Заодно посмотрим так ли они хороши в ратном деле, как о них говорят. На следующей седмице, пусть готов будет выйти в поход. Пора преподать Вручаю и моему неразумному братцу урок покорности, который они во век не позабудут.

- Правильно, государь, - послушно закивали бояре, - Заодно и другим неповадно будет!

- Пора показать, кто хозяин этой земли, - продолжил Севолод, - Пойдём на Вручай. Хочу уже потолковать с братом моим Станиславом. Пусть он сам мне обо всё поведает.

- Пора тебе, государь, строгость свою проявить к изменникам, как отец твой поступил бы, - сказал Горясер, - Должны теперь тебя все страшиться и перед тобой склоняться, как перед ним склонялись. Теперь твоя ВЛАСТЬ.

- Да будет так! Коли понадобится – там же его и судить буду. И не будет пощады крамольникам, даже если это будет брат мой! И вот ещё что – сделайте всё по-тихому, чтоб о походе сём раньше времени никто не узнал. Не след никому знать, что рать наша к Вручаю ушла. А теперь, Путша, ступай – передай мои распоряжения Боремиру.

- Слушаюсь, государь, - склонился боярин в низком поклоне и тотчас же направился исполнять приказ.

- А с Ратимиром то что, господин мой? – спросил кто-то из бояр.

- С ним позже разберёмся, - коротко отрезал Севолод, - Не теперь. Придёт и его время.

* * * * *

Глава 14 Часть 3

Часть 3.

- Здравия на долгие годы желаю тебе, Великий Каган, - поклонилась Радослава на пороге довольно просторной светлицы с низким потолком, в которой жили князь Севолод с супругой Анной, когда останавливались в отцовском сеннике. Теперь эта комната служила новому Кагану рабочим кабинетом. Князь стоял у окна, глядя на широкий сенной двор.

- Входи, сестра, - отвечал Великий Каган, не отрываясь от окна.

- Благодарствую, государь, - отвечала Радослава, переступая порог, - Что случилось, брат мой? Али я чем-то прогневить тебя успела, что не хочешь даже обнять свою сестру?

- Прости, Радослава, - Каган развернулся к ней, - просто задумался. А ты, я вижу, всё хорошеешь день ото дня. Приветствую тебя. Входи, рассказывай с чем пожаловала.

Он невольно залюбовался сестрой, стоявшей перед ним в почтительной позе. Радослава не