- Мне страшно. Я чувствую себя той девочкой, которая пришла к тебе несколько лет назад. Я просыпаюсь и боюсь, что ты снова вышвырнешь меня, скажешь, чтобы я все забыла. Ты представить себе не можешь, что это такое – каждое утро просыпаться так. Макс… мне страшно… - Она снова не справилась, слезы потекли по щекам.

А он смотрел темными-темными глазами, взгляд его был непроницаемым. Стоял и молча смотрел на нее, тогда как она, с вывернутой в очередной раз душой, глотала слезы.

- Тут не место для разговоров. Если хочешь, поговорим дома.

- Просто скажи. - Она вытерла слезы рукавом, потихоньку шмыгнула носом и кивнула. – Я правда не могу так больше. Я хочу нормально жить. Хочу, чтобы меня любили, хочу строить планы на будущее. И если все, что есть между нами, это секс, ты должен меня отпустить, я хочу быть кому-то нужной.

- А со мной ты себя нужной не чувствуешь? – холодно хмыкнул Самойлов.

- А должна?

Он равнодушно дернул плечом и ничего не ответил. Лиза подождала несколько секунд, горько усмехнулась и прошла мимо, слегка задев его рукой.

- Ты куда?

Она остановилась, обернулась. Взгляд ее стал холоднее и жестче.

- Я тебе тоже все сказала. Решай. Либо мы что-то меняем, либо я сегодня возвращаюсь к себе.

В раздевалке Лиза тяжело опустилась на скамейку и накрыла лицо ладонями. Она не плакала, хотя чувствовала, что сейчас это было бы не лишним, по крайней мере, ей, наверное, стало бы легче. Она понимала, что надеяться не на что. Для того чтобы что-то потерять, нужно это что-то иметь. Отсюда следовал логический вывод, что терять ей нечего, но душа все равно болела из-за чувства потери. Она откинулась на стену и глухо застонала. Сделала глубокий вдох и расслабила плечи. Да, она все сделала правильно. Все правильно. Все. Правильно. П-р-а-в-и-ль-н-о. И ей, наверное, скоро станет легче. Только нужно чуть-чуть подождать, совсем немножечко.

Лиза хотела вспомнить что-нибудь хорошее, но почему-то ничего хорошего не вспоминалось. Она представила море, волны, раз за разом накатывающие на берег, облизывающие камни, шум прибоя и крики чаек. На миг ей показалось, что она ощущает умиротворение, но уже в следующее мгновение картинка рассыпалась, не оставив и следа от иллюзии спокойствия. Открыв глаза, она увидела белый потолок и ряд люминесцентных ламп, освещающих раздевалку. Вот она – реальность. Никакого моря, никаких волн. Лиза тяжело вздохнула и снова опустила веки. Ей казалось, что она может просидеть так целую вечность. Надо было расшнуровать ботинки, стянуть с ног коньки, переодеться… но для начала хотя бы просто открыть глаза, а как раз этого ей не хотелось. Потому что тогда она снова увидит всего лишь белый потолок и проклятые лампы с раздражающим ее светом.

Но долго пробыть в одиночестве у нее не получилось. Дверь раздевалки открылась, в помещении раздались голоса. Лиза лениво повернула голову на звук и увидела девочек из другой группы – Иру и Стасю. Они закончили занятия в хореографическом зале и шумно обсуждали какую-то повседневную ерунду, до которой Лизе не было никакого дела. Девушки тоже ее заметили и, поздоровавшись, подошли к своим шкафчикам. Это был удачный, нет, просто замечательный момент, чтобы нагнуться и расшнуровать ботинки. Лиза даже почти сделала это, но потом опять закрыла глаза и оперлась спиной о стену. Идти ей все равно некуда, торопиться – тоже. Накатила апатия, руки стали тяжелыми. Если бы у нее было одеяло, она бы замоталась в него до самого носа и не пошла бы вообще никуда.

- Лизка, ты что такая убитая?

Ира, уже натянувшая джинсы, но еще не успевшая их застегнуть, встала напротив. Пришлось в очередной раз открыть глаза. Первое, что увидела Меркулова, была розовая надпись на черной футболке «Я ВАС ВСЕХ EMAIL». Дальше, в расстегнутой ширинке джинсов, виднелся бантик зеленых трусиков. В другой ситуации Лизу бы это здорово позабавило, но сейчас она едва смогла вяло улыбнуться.

- Все хорошо, - бесцветным голосом проговорила она и опустила голову.

- Лиз… - Ира присела рядом. В руке она держала расческу, а запястье опоясывала широкая резинка. Темные волосы небрежными волнами лежали на плечах. – Вы с Максом поругались?

- С чего ты взяла?

- Мы его встретили, когда шли.

- М-м-м, - промычала Лиза и посмотрела на мыски своих коньков.

Распустила хвостик. Волосы у нее были еще совсем короткие, и она едва могла собрать их. Вздохнула, стукнула одним ботинком о другой, уперла локти в колени и накрыла лицо руками. Горло сдавило, и наконец захотелось разрыдаться. Но она сделала глубокий вдох и судорожно выдохнула, запрещая себе плакать.

- Лиз, ну ты что? - Ира участливо погладила ее по спине. – Как поругались, так и помиритесь. Не переживай ты так.

- Не в этом дело, - Меркулова, не убирая рук от лица, покачала головой.

- Все мужики время от времени превращаются в козлов, - заявила Стася и протянула ей воду. – Держи.

- Не хочу, - ответила Лиза, взглянув на бутылку.

- А я тебя не спрашиваю, хочешь ты или нет. Просто возьми и выпей несколько глотков. – Лиза нехотя подчинилась. – Так, теперь переодевайся. Нечего тут сидеть, мы с Иркой собирались съездить посмотреть мне платье к маминому юбилею. Поехали с нами? Заодно и подарки к Новому году глянем.

- Правда, - с готовностью поддержала подругу Ира. – Давай, собирайся.

- Да не волнуйтесь вы, со мной все в порядке.

- Не сомневаюсь. - Ира снова принялась расчесывать волосы. – Но развеяться тебе все равно не помешает.

- Не знаю… А сумку куда?

Немного поразмыслив, Лиза поняла, что в чем-то девочки правы. Ей действительно нужно хоть ненадолго отвлечься, хотя бы до того момента, пока она не вернется домой и… Если она останется тут, наедине с самой собой, то мысли об этом «и» скорее всего доведут ее до истерики. И тогда она явится к Самойлову с красными, зареванными глазами и искусанными губами. Можно было бы поехать к себе и переночевать, но она не подумала взять ключи, а ехать к Максу прямо сейчас ей не хотелось. Им обоим нужно время подумать. А может, и не нужно… Но какая разница?

- Вообще-то я на машине. - Стася натянула свитер и тряхнула головой. У нее были короткие светлые волосы и голубые глаза. Яркая и красивая, она притягивала к себе внимание. Лиза вдруг вспомнила, что она и в самом деле приезжает в школу на серебристом Форде, к заднему стеклу которого прилеплено красное сердечко. – Ну или оставь Самойлову. Все равно вы завтра увидитесь. По-моему, он еще на катке.

Домой Макс не поехал. Знал, что там, в четырех стенах, будет чувствовать себя загнанным в угол. И по большому-то счету это являлось истиной: Меркулова приперла его к стене, и выйти из этой ситуации без жертв у него вряд ли получится. Еще совсем недавно ему казалось, что он все для себя решил, но на деле выяснилось, что только казалось. И теперь, оставшись на катке в одиночестве, он нарезал круги, снова и снова думая о разговоре с Лизой. И чем больше он думал, тем отчетливее в его сознании вырисовывалось понимание, что он действительно должен ее отпустить. Пусть она живет своей жизнью, а он будет жить своей. Их не должно связывать ничего помимо льда, и это правильно. Как бы ни был силен в нем эгоизм, он вынужден был признать, что Лиза и в самом деле отдает ему намного больше, чем может дать ей он, чем он хочет ей дать. И если раньше он мог относиться к этому с безразличием, теперь что-то в нем поменялось. Макс остановился и мрачно оглядел пустые трибуны. Сегодня же вечером он отвезет Лизу домой. У них нет никаких шансов, их просто не может быть. Потому что… потому что она сестра Сергея. Этот довод составлял основу убеждений Макса, был фундаментом. Все, что накручивалось поверх, могло двигаться, изменяться, переходить из одного состояния в другое, поддаваясь его собственным настроению и желаниям. Лиза – сестра Меркулова. Вот это Макс и повторял себе, продолжая наматывать круги по катку. Чтобы выпустить пар, он сделал два простых прыжка, но это не помогло. Тогда он зашел на четверной тулуп, который они весь день отрабатывали с Лизой, и оттолкнулся ото льда мыском левого конька. Взмыл в воздух, выкрутил положенные обороты и приземлился на правую ногу. И снова, несмотря на то, что элемент был сделан совершенно чисто, он не ощутил никакого внутреннего удовлетворения. Лиза застала его врасплох, это злило. Вообще с тех пор, как она перешла тренироваться к Миронову, злость для Макса стала состоянием перманентным, прежде ни одна женщина не выводила его из себя с такой легкостью. У Лизы же это получалось играючи. И играючи вызывала она у него не только злость. Да, прежде он ни к кому не испытывал такого сильного влечения. Природа щедро наградила его внешними данными: высокий рост, широкие плечи, крепкое спортивное тело, закаленное годами тренировок, мужественные черты лица. Он с юношеских лет понимал степень своей привлекательности и, не задумываясь, пользовался этим. Девушки сами шли на уловки, чтобы обратить на себя его внимание, тогда как он выбирал тех, которые удобны ему. Лиза же вела себя совершенно естественно и даже выглядеть эффектно на том или ином мероприятии стремилась, в первую очередь, для себя самой. Она тяжело переносила одиночество и при этом была самодостаточна. Талантливая, красивая, умная и сексуальная. И Макса бесило, что, несмотря на то, что она открыто призналась ему в своих чувствах, подмять под себя он ее не сумел. Она вроде бы приняла его условия, но в то же время совершенно им не подчинялась.