Но если ближняя к фронту колонна Ноги была задержана, то остальные колонны так и продолжали двигаться к Мукдену, описывая дугу по дальним радиусам. Время, чтобы их отразить без ущерба для общей диспозиции, еще было. Но главнокомандующий, даже получив известия о движении японцев в обход его правого фланга, не спешил перебросить туда сколько-нибудь существенные силы. Так и оставаясь в уверенности, что армия Ноги действует на востоке фронта, а вдоль Ляо-хэ японцы, наверное, демонстрируют несколькими батальонами, Куропаткин послал им навстречу одну бригаду.

Лишь к вечеру 16-го числа в русской главной квартире разгадали план маршала Оямы: японский главнокомандующий не преподнес ничего нового, – оставаясь верным излюбленной схеме, он опять зашел противнику в тыл. И не несколькими батальонами, а целой 3-й армией, – это тоже наконец поняли в ставке.

Лихорадочно спасая положение, Куропаткин бросил против армии Ноги усиленный двумя бригадами корпус генерала Топорнина. Обычно такие наспех сформированные соединения не бывают единым слаженным крепким организмом. Восковая часть не может быть надежна, пока, по выражению маршала Бюжо, люди долгое время не поедят из одного котла. Но тут уже некогда было братать народ общими трапезами, – счет шел на часы! На удивление сводный корпус Топорнина, с ходу вступив в бой, действовал так молодецки, что, по сути, свел на нет успех генерала Ноги.

Топорнин решил, что если он растянет свои невеликие силы в линию фронта по примеру трех русских армий, то неприятель, создав где-нибудь перевес в численности, легко прорвет его неплотную и неэшелонированную оборону. Поэтому генерал с большею частью корпуса появился вдруг перед одной из колонн Ноги и встречным ударом заставил ее остановиться. Расчет Топорнина полностью оправдался: генерал Ноги, увидев, что одна из его колонн отбита сильнейшим противником, приостановил движение всей армии. И теперь уже не русские, а сами японцы рассредоточились фронтом. Они растянули позиции на тридцать с лишним верст от Сыфантая на северо-запад к деревне Чжаншитай на Ляо-хэ. Впрочем, и русским пришлось выстроиться против неприятеля аналогичным образом. Но, во всяком случае, маршевое движение армии Ноги было приторможено.

На всем фронте как будто установилось равновесие. Теперь в русском главном штабе отчетливо представляли себе картину расположения неприятельских войск. Правый фланг был по-прежнему опасен: против отрядов Топорнина и Грекова действовали превосходные силы 3-й армии генерала Ноги. Зато на левом фланге, куда Куропаткин давеча перебросил по недоразумению значительные подкрепления, русские имели подавляющее преимущество над неприятелем: армия Линевича и отряд Ренненкампфа теперь вдвое превосходили противостоящие им армии Куроки и Кавамуры.

Что, казалось, в этом случае должен подсказывать здравый смысл? – пока на правом фланге наступило относительное затишье, немедленно обрушиться всеми силами на вдвое слабейшего противника слева, разбить или оттеснить его и, таким образом, возместить неуспех справа. И не беда, что у Ноги сил больше, чем у Топорнина с Грековым, – вряд ли он будет предпринимать активные действия, зная, что японская армия терпит крупное поражение на своем восточном фланге.

Но вместо приказа Линевичу о переходе всеми силами в решительное наступление Куропаткин велит командующему 1-й армией вернуть уже развернутые к бою подкрепления и отправляет их в стоверстный поход на запад сдерживать Ноги. Сколько людской энергии уходит на бессмысленные перемещения с фланга на фланг! Русскому главнокомандующему пришло в голову создать против 3-й японской армии могучий заслон, для чего он решил использовать не только все имеющиеся у него резервы, но и позаимствовать целый корпус у Каульбарса. Только что командующий 2-й армией едва наскреб восемь батальонов для отражения прорыва Ноги у Сыфантая. Теперь у него изымается целый корпус! А ведь против Каульбарса еще стоит сильная армия генерала Оку. Видимо, Куропаткин считал, что выстроенную им китайскую стену неприятель в лоб не прошибет ни в коем случае.

Но Оку и не собирался идти напролом через куропаткинский вал. Японский генерал понимал, что такие его действия были бы только на руку противнику. Он стал методично уничтожать артиллерией проволочные заграждения русских и одновременно демонстрировать атаку, вовсе даже не ставя задачи своим подчиненным потеснить противника или, тем более, прорвать его линию. Эти действия Оку результат дали отменно успешный: обеспокоенный его наступлением, русский главнокомандующий опять погнал отнятые было у Каульбарса батальоны назад в расположение 2-й армии. И тогда снова пошел вперед Ноги. Заступи беде дверь, а она в окно! Где тонко, там и рвется! Это напоминало избиение здоровяка-увальня ловким бойцом-спортсменом. Так два японских генерала, Ноги и Оку, и теснили русский правый фланг – то один поднажмет, то другой продвинется.

Изначально избрав тактику обороны, Куропаткин предоставил неприятелю волю первым атаковать его то здесь, то там. Сам же он лишь отбивался. Но всегда неудачно. Потому что, непомерно растянув свои позиции, русский главнокомандующий не успевал вовремя парировать удары японцев.

Смекнув наконец, что длинная линия фронта для русских второй противник, а для японцев – союзник, Куропаткин приказал левому флангу – 2-й армии и отряду Топорнина – отойти к Мукдену на более короткую позицию. Фронт на карте стал напоминать кочергу – с загнутым вверх почти под прямым углом западным флангом.

Тем временем ужесточились схватки и на восточном фланге. Хотя русские повсеместно там отбивали японцев, последние упорно продолжали бросаться в яростные атаки. Армия Линевича и отряд Ренненкампфа имели практически неприступные позиции по горным хребтам. Центром этих позиций был Гаотулинский перевал, удерживаемый войсками из корпуса генерала Иванова. Основательно укрепленный, перевал тем не менее оставался для японцев самым коротким путем пробиться сквозь русский фронт. Его штурмовали две дивизии и бригада. Они рвались на укрепленную кручу, не считаясь с потерями. Верно, японский солдат хорошо проникся приказом Оямы, отданным маршалом своим войскам перед сражением: «Секрет победы кроется в храбрости, энергии и выносливости, проявленных при достижении намеченной цели. Начальники всех степеней обязаны внушить людям, что замедление и нерасторопность ведут к увеличению потерь, в то время как наличность порыва при атаке, смелость и храброе движение вперед способствует их уменьшению. Вот почему мы обязаны, не боясь опасностей и трудностей, смело двигаться вперед, пока не достигнем цели». Крепко усвоившие военную мудрость своего главнокомандующего японцы захватили на Гаотулине два русских редута, вскарабкавшись на стены буквально по трупам товарищей. Ночью они пошли на приступ третьего редута, владение которым, по сути, открывало им выход в долину за седловиной и роковое для противника дальнейшее движение в его тыл.

Русский же солдат, вместо вдохновенных, возжигающих кровь решимостью победить призывов отца-предводителя, напичканный социалистическою агитацией о вредности войны, казалось, должен был плюнуть на этот третий редут: дави тебя, леший, как давил! – он вдруг осатанел, этот солдат, вскипел лютою ненавистью на весь свет: а вот вы как?! сукины дети! мы ж не воевали с вами еще! так, всё баловались! ну так отведайте ж, почем фунт русского лиха!