И озёрный фужун, как всегда на Тайи,

те же ивы в Вэйянском дворце.

Как лицо её нежное — белый фужун,

листья ивы — как брови её.

Всё как было при ней. Так достанет ли сил

видеть это и слёзы не лить?»

(Перевод Л. Эйдлина).

307

Комментарий 270:

Год Гэнряку. Девиз правления Гэнряку продолжался всего один год: с июня 1184 по июнь 1185 года. Битва при Итинотани произошла в начале 1184 года.

308

Комментарий 271:

Сцена гибели Ацумори описывается в «Повести о доме Тайра»:

«Когда не осталось сомнений, что Тайра проиграли сражение, Наодзана Кумагай рассудил: „Витязи Тайра побегут к берегу, дабы спастись на кораблях. Вот бы сразиться с кем-нибудь из их прославленных полководцев!“ С этой мыслью он пустил своего коня к побережью и вдруг увидел: какой-то воин на скаку бросился в воду вместе с конём и уже проплыл несколько тан, направляясь к судну, плававшему поодаль. На всаднике светло-зелёный панцирь, книзу переходящий в тёмно-зелёный, на кафтане вышиты журавли, на голове двурогий шлем, у пояса меч с золотой насечкой и серый в яблоках конь под седлом, украшенным позолотой. „Несомненно, это знатный военачальник!“ — подумал тут Кумагай. — Эй, вернись! Стыдно показывать врагу спину! — крикнул он и, развернув веер, стал махать им, призывая беглеца возвратиться. И тот принял вызов, повернул коня и вернулся. Едва он поднялся на берег, как противники поравняли коней, схватились и оба рухнули наземь. Кумагай сдавил врага, прижал к земле и уже сдвинул с него шлем, чтобы снять голову, как вдруг видит: перед ним юноша не старше семнадцати лет, лицо слегка набелённое, зубы покрыты чернью, почти ровесник Наоиэ, его собственному родному сыну… Потемнело в глазах у Кумагая, дрогнула рука, ударить он не решился.

— Кто ты, кто таков? Назовись! Я пощажу тебя! — сказал он, но юноша на вопрос ответил вопросом:

— Сам-то ты кто таков?

— Я человек незнатный, зовут меня Наодзанэ Кумагай, я житель земли Мусаси! — назвал себя Кумагай.

— Стало быть, я вправе не объявлять тебе своё имя! А для тебя — великая честь сразиться со мной! Снимай мне голову, хоть и не ведаешь, кто я! После спросишь у людей, они скажут!

„Доблестный витязь! — подумал Кумагай. — Убить одним врагом больше — этим не спасти проигранной битвы, а пощадив одного врага — победы не умалишь! Как я сокрушался, когда ранили Наоиэ, хотя рана была пустячной! Велико же будет горе отца этого юного господина, когда он узнаёт о смерти сына! О, если бы я мог пощадить его!“ — с этой мыслью он оглянулся и увидел, что к ним приближаются Кадзихара и Дои во главе полусотни всадников.

— Мне хотелось бы пощадить тебя, — утерев слезу, сказал Кумагай, — но ты видишь — наших воинов много, целые тучи! Раз уж всё равно тебе погибать, лучше умри от моей руки, а я буду молиться за твою душу!

— Не медли же, рази поскорей! — отвечал юноша. От великой жалости сердце Кумагая, казалось, остановилось; не в силах собраться с духом, он не знал, куда направить удар. Но бесконечно медлить было нельзя, — и, обливаясь слезами, он снял юноше голову.

— Увы, нет доли прискорбней, чем удел самурая! Разве пришлось бы мне испытать столь горькую муку, родись я не в семье самурая? Какое безжалостное убийство я совершил! — так изливал он горе, переполнявшее сердце, и, закрыв лицо рукавом, проливал горючие слёзы.

Но что толку без конца плакать. Немного погодя, он снял шлем с отрезанной головы и хотел уже завернуть её в кусок ткани, как вдруг заметил флейту в парчовом футляре, заткнутую за пояс убитого.

„Несчастный! Это он играл сегодня утром на флейте в крепости Тайра! Велико наше войско, десятки тысяч воинов, но не сыщешь ни одного, кто взял бы с собой флейту в боевой стан! У знатных вельмож и впрямь нежная, утончённая душа!“ — подумал Кумагай. Потом он показал эту флейту Ёсицунэ, и все, кто был при этом, пролили слёзы. И узнал тогда Кумагай, что убитый — юный Ацумори, семнадцатилетний сын Цунэмори, главы Ведомства построек.

Эту флейту получил Тадамори, дед убитого юноши, искусный игрок на флейте, в дар от императора Тобы. Затем её унаследовал Цунэмори и отдал в собственность сыну, ибо Ацумори отличался особым талантом к музыке. Называлась та флейта „Веточка“. И внезапно в душе Кумагая созрела решимость уйти от мира.

Спору нет, и музыка и стихи суть пустые звуки, вздорные, суетные забавы, но всё же случается иногда, что они способны подвигнуть человека на путь служения будде. Звуки флейты, на которой играл Ацумори в утро той битвы, привели Кумагая к прозрению. При мысли об этом волнение объемлет душу!»

(Перевод И.Л. Львовой, с. 429–430).

309

Комментарий 272:

Лагерь Икута в Кояно в провинции Сэтцу сейчас — окрестности города Итамиси в уезде Кавабэ префектуры Хёго.

310

Комментарий 273:

Эмма — царь ада. Относится к небесным божествам «тэн» (см. коммент. 179). Отвечает за южное направление. Эмма — главный судья умерших людей, за ним — главное слово в определении того, в какой мир попадёт человек в дальнейшем. Эмма может разрешить спуститься в ад живому человеку или