сделал? Прости, Аластор, я не знала… — несчастный взор Апрель отвлёк меня от панических мыслей.

— Ничего… — убрал руки от лица я. — Ты не виновата, и он на самом деле тоже. Просто у него есть особая способность, которой я немного боюсь.

— Чего ты боишься?

Она взяла мои руки в свои. Мне стало гораздо легче и былой страх полностью покинул меня. Чтобы я делал без Апрель?

— Я не хочу об этом говорить. Прости, Апрель… — натянуто улыбнулся я. — Мне не хочется портить твой день, когда ты избавишься от шрамов.

Перед взором того парня, я словно голый. Один взгляд Константина может опорочить любого.

— Ты рядом, поэтому он уже неплохой…

Апрель приблизилась ко мне и поцеловала в щёку, заставляя меня глупо таращится на неё.

— Почему ты это сделала?

Если мне не изменяет память, то это первый раз, когда она меня целует.

Мы часто обнимаем друг друга и трогаем, так почему меня это так сильно смущает!

Я ощущаю жар по всему телу и особенно в голове. Это приятно, но в тоже время очень и очень странно.

Это отличается от пустого и быстрого поцелуя Акиры и страстного и пышущего эмоциями поцелуя Марии, он такой нежный и невинный, но при этом способный вызвать во мне подростковый ураган.

Это всё тело! Это точно вина гормонов в нём!

— А что нельзя?

Она улыбнулась и отвела взгляд, пока её щёки алели подобно моим собственным. Может её окутывает такой же жар?

— Я не знаю…

Я действительно чёрт возьми не знаю! Какие у нас отношения? Нет, действительно, если мы создатель и творение, то подобное проявление эмоций мне кажется неуместным. А если мы как брат и сестра? Сиблинги часто целуют друг друга в щёку? Даже если целуют, то я уверен, что не испытывают подобный жар!

— Честно сказать, мне просто хотелось тебя отвлечь… — хихикнула она. — Я не ожидала, что это так сильно ударит по нам. Ха-ха-ха! Но это неплохо! Мне даже нравится…

Апрель…

— Так ты поцелуешь меня?

…

Тело этого шестнадцатилетнего парня было готово взорваться в любой момент.

Так много эмоций, как с этим вообще справляться? Быть подростком это худшее, что может быть в жизни!

Жар, страх, смущение, постыдное вожделение, всё это окутывает меня. Я не могу больше смотреть на неё как обычно. В каждом её дыхании, в движении губ и в вздымающейся груди я вижу один большой и жирный намёк.

— Пожалуйста…

Я попытался уйти, но она схватила меня за руку и притянула к себе на кровать. Почему она такая сильная, а я столь слаб?

— Это очень важно для меня…

Апрель была смущена и подвержена жару в груди с такой же силой, как я, если не сильнее.

— Я хочу узнать это до операции…

— Что? — беспомощно ответил я.

Как я вообще способен говорить и мыслить, когда меня окутывает её столь нежный аромат? Когда моё тело соприкасается с её таким тёплым, покрывающимся мурашками при касании?

— Поцелуешь ты меня, потому что я это я или потому что на моём теле нет ненавистных мной шрамов?

Апрель повалила меня на кровать, оседлав моё слабое тело.

— Я много раз говорил, что принимаю тебя любую…

— Так почему не целуешь?

Она подставила к моим губам свою щёку.

Потому что боюсь перейти черту? Потому что до сих пор не определился кто мы? Причин миллиард!

Но почему-то я всё равно сделал это.

Неловко, не до конца контролируя себя я поцеловал её нежную и бархатную щёку. По её телу пробежал разряд дрожи, и она отпустила меня, слезая с моего тела.

Апрель упала лицом в кровать и закрыла голову подушкой. Мне кажется или из-под неё пошёл дым?

— Я убедилась… — приглушённо ответила она. — Можешь идти…

Наконец освободившись от её хватки, я рванул из её палаты.

Я вновь пришёл в себя, когда оказался в парке для прогулок.

Жар немного начинал от меня отставать, но воспоминания о произошедшем подстёгивали его дольше преследовать меня.

— Чёрт!

Мои ноги меня несли вокруг каменной скамейки парка. Во мне было столько энергии, что мне было необходимо её выплёскивать. Иначе я уверен я взорвусь!

— Мне не шестнадцать! Мне не шестнадцать! Мне не шестнадцать!

Я повторял эту глупую фразу и стал неистово избивать ногами мусорный бак рядом со скамейкой.

— Мне не шестнадцать! Мне не шестнадцать! Мне шестнадцать!

Мои руки схватились за голову, и я облокотился об мусорку спиной, падая на землю. Моё буйствующее тело стало успокаиваться, и я стал немного ощущать прохладу осени.

— Мне не шестнадцать, так почему мне столь приятно?

Это стыдно, неловко и даже пугающе, но я чувствую себя живым как никогда. Как будто я только осознал, как чувствовать. Это сильнее любого наркотика.

— Это…

Мой взгляд мгновенно прицепился к сказавшему. Это был Константин, что смотрел сначала на меня, потом на избитую мной мусорку и снова на меня. Всё его естество кричало, что он не желал быть свидетелем этой постыдной сцены.

— Я услышал, как ты кричал…

— Знаешь… — удивительно спокойно даже для себя сказал я. — Я вижу тебя второй раз в жизни, но уже ненавижу до глубины души…

Отпустило меня примерно спустя пару часов, ещё пару часов я бродил по парку, стараясь не думать о произошедшим. Так пришло время встречать Апрель после операции.

Я пришёл к её палате куда её должны будут привести после операции. У двери уже стоял Константин, который увидев меня тут же отвернулся.

Последние сказанные ему слова были лишними с моей стороны, но прошлого уже не исправить.

— Меня зовут Аластор, — вздохнул я.

— И тебе не шестнадцать лет…

Мой недовольный взгляд прошёлся по его лицу, но похоже он не подкалывал меня.

— Мне шестнадцать.

— Тогда почему ты обратное орал в парке?

— Неважно, — закатил глаза я.

Между нами возникло неловко молчание, которое никто не хотел прерывать.

— Откуда ты знаешь о моей способности? — похоже ему было просто необходимо это спросить.

— Какой способности? — попытался включить дурачка я.

— Какой смысл был в твоей истерике при первой нашей встрече, если ты не знаешь о моей способности? — нахмурился он.

Похоже он оскорбился, когда я его выгнал в первый раз.

— О «Глазе Суда»