— И это не значит, что о нём должен знать случайный студент из МГА.

— И также это может означать, что тебе в это лучше не влезать.

Константин прошёлся по мне взглядом, доводя меня до неприятной дрожи.

— Прошу не смотри на меня… — процедил я.

— Прости, трудно на это не обращать внимание… — вздохнул он.

— Насколько всё со мной плохо?

Нет, смысла отмахиваться от него и делать вид, что Константина не существует. Мне просто придётся с этим столкнуться.

— Самая большая дыра в душе, которую я видел в жизни. Парень, ты же не думаешь о самоубийстве?

— Нет, я способен справится со своей ношей.

— Но…

— Способен и хватит! — перебил его я. — Просто не ковыряйся в моей ране и всё будет в порядке.

— Попытаюсь… — он тяжко вздохнул.

Дальше мы стояли в тишине.

Комментарий автора: На миллион знаков решил навалить испанского стыда. Юбилей имею право праздновать, как хочу)

Глава 55

Тот еще пьяница

Апрель плавала между сознательным и бессознательным, накаченная множеством лекарств.

Её глаза были закрыты, но она помнила помещение, в которое зашла. Сейчас она должна была находится в большой капсуле посреди стерильно чистого помещения с белым полом, белым потолком и ярким светом неизвестно откуда.

Вокруг неё должны были сновать врачи в халатах и сверять данные на экране её капсулы.

Миг и она ощутила боль в области груди, такую мимолётную и далёкую. Это вызывало раздражение и зуд, но со временем боль пропадала и на том месте образовывалась приятная прохлада.

Они должно быть вскрывали её шрамы скальпелем и сразу использовали особый артефакт, который позволял контролировать регенерацию. Апрель слабо разбиралась в рынке артефактов, но Аластор перед операцией объяснил ей, что это особый артефакт символ поликлиники, в которой она находится.

Подобные артефакты находились во всех клиниках высокого уровня. Плод науки и магии, а также разработка Матрикс-корп.

Боль была жгучей и тянущейся, но короткой и сопровождающейся прохладой. По всему телу она чувствовала, как распространяется холодок.

Боль переместилась на её обрубки пальцев. Первая волна была такой же как остальные, но вторая заставила взвывать сознание Апрель, ведь прохлада пропала.

Методично боль усиливалась с каждой секундой, создавая адский вихрь в сознании девушки.

Ей хотелось кричать, но она не могла. Она желала выплеснуть боль в виде ударов, но тело не слушалось её. Беспомощность только подстёгивало боль врываться в её сознании глубже и глумится над её беспомощным «я».

«Зачем? Зачем я согласилась на это⁉» — взывала она.

Апрель не хотелось ничего в этом мире, кроме прекращения этой боли в области обрубков.

Мысли Апрель стали теряться в её мозгу, уступая своё место потоку импульсов боли и страданий.

С каждой секундой она всё больше теряла себя.

Сознание Апрель попыталось ухватится за что-то, и она вспомнила нежное тепло в щеке, а затем и в груди. Нет, оно не было физическим, это было фантомным теплом, которое слегка успокоило паникующее сознание Апрель.

Ухватившись за тепло, она сохранила себя и боль ушла. Наконец девушка потеряла сознание попрощавшись с болью.

Апрель открыла глаза, видя над собой белый потолок. Пару секунд она просто созерцала его, думая о том, как же приятно иметь сознание, а ещё больше быть способной контролировать своё тело, которое сейчас ей казалось немного непривычным.

Она поднялась, замечая Аластора, который с нежной улыбкой смотрел на неё.

Он ничего не сказал и лишь довольно кивнул.

Апрель посмотрела вниз на свои руки с десятью милыми пальчиками, которые озорно стали двигаться, когда она того пожелала. Без шрамов, белые и нежные, словно у младенца они казались ей чужими.

Её взгляд прошёлся по запястьям без ожогов и шрамов от когтей. Целыми пальцами правой руки она прошлась сначала по левому запястью, потом пальцами левой руки по правому.

Кожа такая бархатная и нежная, какую она сама часто видела у Элизабет.

Она сбросила с себя одеяло, обнажая своё тело в больничном халате.

Десять пальцев на её ногах послушно задвигались, когда она обратила на них внимание.

Апрель встала перед Аластором и стала прыгать, ощущая небывалую лёгкость в движениях.

Она сделала лёгкий реверанс, который видела в аниме про аристократов и у неё он получился грациозно и величественно.

Апрель сделала пару длинных шагов по полу, касаясь своими тёплыми пальчиками его холода, который она со сладостью ощущала. Ей больше не приходилось обволакивать ступни магией, чтобы не ощущать дискомфорта при движении.

Хотя всё же был маленький дискомфорт в её груди, которая часто тянула её вперёд.

Апрель чуть-чуть заглянула под больничный халат. К сожалению, из-за собственной груди она не видела всего своего торса, но по её целостности Апрель догадывалась, что с ним всё в порядке.

— Ха-ха-ха-ха-ха! — она спокойно и мелодично засмеялась.

Апрель ещё немного попрыгала по полу палаты, смеясь как ребёнок. Она присела на корточки, чтобы потрогать свои пальцы ног, но в итоге потеряла равновесие и упала, громко смеясь. Тело всё ещё оставалось для неё непривычно целым.

Аластор смотрел молча за тем, как Апрель дурачится. Его уставший вид как рукой сняло, хотя сонные глаза и мешки под ними всё ещё оставались на месте, но было в них, что-то такое кричащее о жизни.

Когда Апрель встала, то закружилась как юла, слегка неумело переставляя свои ножки. Импровизированный танец Апрель привёл её к Аластору, который чтобы она не врезалась в стену обнял её, позволяя её вихрю движений ненадолго прекратится.

— Ха-ха-ха!

Апрель засмеялась громче прежнего, вырываясь из его объятий и хватая того за руку, которую она стала безудержно щекотать.

— К-хе-хехе! — невольно ему приходилось глупо хихикать.

В ответ он сам приподнял её ногу и стал щекотать девушку за пятки, заставляя её тоже разойтись хохотом и упасть на кровать, в которую Аластор также последовал за Апрель.

Они не произнесли ни слова, пока дурачились, ведь то, что они чувствовали глупо было облекать в какую-либо конкретную форму, тем более такую непостоянную и неточную.

Впервые в жизни я возвращался домой до неприличия счастливым. Меня буквально окутывал жар счастья, что постоянно усиливался в груди, когда я вспоминал яркое лицо Апрель и то, как мы игрались, словно малые дети.

— Ха-ха-ха! — невольно я засмеялся.

Стоящие рядом пассажиры метро искоса на меня посмотрели.

Простите, просто я очень счастлив!

Спрятав улыбку, я