испарилось из вагона.

Мне не страшно торговать с ним информацией из будущего. Лорд Арбитр надёжен и точно ни с кем не поделится информацией обо мне. Просто в его голове станет на одну загадку больше.

Пока я думал об этом в моей руке находился флакон с очень опасной жидкостью.

По дороге в синдикат «Золотые Ворота», я заскочил во внутренний двор муравейника «Д-28», который после взрыва синдиката «Королей Ночной Вероны» превратили в мемориал погибшим.

Множество чёрных надгробий с именами погибших при взрыве встретили меня в нём. Даже поздним вечером мемориал освещался ярким светом фонарей. Людей почти не было, я двинулся к центральному надгробию с именами погибших в взрыве детей и их портретами.

Мой принесённый венок из роз присоединился к другим таким же возле картины маленького мальчика с короткими русыми волосами, который только пошёл в первый класс. Его невинные голубые глаза с детским озорством смотрели на меня.

Тошно, мне очень тошно…

Я закрыл глаза, чтобы не видеть его взгляда и сложил руки в молитве.

Даже для меня существование загробной жизни в этом мире наполовину загадка. У меня были концепции отдельных раев для людей разной веры, но они не уходили дальше простых идей.

В моём мире есть демоны и даже ангелов можно найти, но это ещё ничего не значит. Если спросить этих созданий, то они ответят, что и рай, и ад существует, но они сами иногда сомневаются в своём знании.

Греческие Боги будут уверять, что есть Тартар, Скандинавские Боги будут петь вам о славной Валгалле, а Египетские скажут спросить об этом Анубиса, все они будут настаивать на своём.

Я в своей прошлой жизни не определился верую я или нет, но мне всегда искренне хотелось, чтобы нашим концом не была пустота.

Поэтому я искренне молюсь пусть мои неисправимые ошибки будут исправлены в загробной жизни.

— Не ожидал тебя здесь увидеть…

От молитвы меня отвлёк грубый мужской голос.

Ярослав директор шестой секции «Сыновей Перуна» стоял рядом со мной и смотрел на портрет случайного ребёнка, которому я принёс венок.

— Вы преследуете меня? — спросил я.

— Нет, я пару часов назад толкал здесь речь для новостей, — вздохнул он. — Всё же это наша ЧГА спонсировала этот мемориал. Я говорил об опасности синдикатов и что если их не искоренить, то подобные инциденты могут продолжить происходить по всей Новой Москве. Родственники погибших плакали во время моей речи, они видели во мне почти спасителя…

— Понятно…

Я не чувствовал гнева от его лицемерия. Сегодня мне было грустно, в другой момент я испытывал неловкость, а потом я стал невероятно счастливым. Мои эмоции кончились, у всего был предел.

Ярослав также без эмоций посмотрел на моё лицо.

— Зачем ты сюда пришёл? — спросил он.

— Мне снился сон о них, обо всех убитых, из-за меня, — вздохнул я.

— Думаешь, что это загладит нашу вину? Мемориал?

Он с надеждой оглядел это тихое и спокойное место, наполненное атмосферой пустой потери.

— Нет, — покачал головой я. — Я пришёл сюда не загладить вину, а облегчить ношу. Простой эгоизм и не более.

Это будет лицемерием, если я скажу, что пришёл сюда ради них. Мемориалы, могилы и памятники создают для живых.

— Поздравляю вас с десятым местом, кстати. «Сыновья Перуна» теперь одна из самых влиятельных Частных Геройских Ассоциаций в стране.

Я хотел просто развеять тишину возникшую, между нами, но Ярослав принял это за издёвку и его лицо покраснело от гнева.

— Думаешь, что ты бы поступил по-другому?

— Твои герои были воинами, а эти дети невинными гражданскими, — вздохнул я.

Я не осуждал его просто говорил очевидные для меня факты.

— А ты бы отправил своих товарищей на смерть, когда можно было обойтись меньшей кровью? Ответь честно!

Ярослав почти брызгал слюной, говоря мне это. Спокойный и расчётливый директор пропал вместе с моей невольной издёвкой.

К его счастью, рядом кроме меня не было свидетелей жалкого состояния директора. Мне даже жаль было бы его, если бы не смерть этих детей, которые точно куда больше достойны моей жалости.

— Представь лица своих друзей, которые должны умереть только потому, что они выбрали профессию героя!

Невольно в моей голове возникли образы Акиры, Аина, Апрель, Марии, Насти и Элизабет.

Смог бы я выбрать этих детей, а не их?

Одного имени Апрель хватит, чтобы сказать нет. И мне всё равно, что она сама выбрала свою будущую профессию.

— Ты поймал меня на лицемерии… — улыбнулся ему я.

— Видишь… — он глупо и жалко улыбнулся мне в ответ. — Ты такой же…

Нет, что-то не так. Я упускаю, что-то очень важное.

Разве всё сводится к этим двум выборам?

— Нет, ты меня запутал, — помотал головой я. — С чего ты решил, что у тебя не было третьего выбора? Ты мог отступить!

— Нет, иначе бы война с синдикатом продолжилась и пало ещё больше людей!

— Ты так в этом уверен? А вдруг они бы капитулировали? Отказались от борьбы?

— Отказаться от мести невозможно… — вновь нахмурился Ярослав.

— Мы этого никогда не узнаем, из-за твоего выбора… — я тяжело вздохнул. — Всё же мы разные.

— Ты дурак, если так думаешь.

Ярослав с презрением окинул меня и сделал шаг в сторону, готовясь покинуть меня.

— Нет, это ты. Ты возвёл в Абсолют своё решение об убийстве этих детей! Ярослав, ты говоришь, что у тебя не было иных вариантов, но они были и ты их отрицаешь, потому что иначе директор шестой секции окажется простым убийцей, а не тем кому всего лишь пришлось сделать сложный и тяжелый выбор!

Директор остановился, искоса, смотря на меня. В его глазах я видел свои собственные, затравленные виной и бессонницей.

— Я вступил в «Сыновей Перуна», потому они помогли мне, когда я оказался на дне. Они вытащили меня из бедности, дали работу и смысл жизни. Члены нашей ЧГА — это большая семья, в которой мы зовём друг друга братьями и сёстрами. Мы защищаем друг другу спины на заданиях и вместе обороняем то, чем дорожим. Я не мог этим пожертвовать ни ради чего. Для меня нет ничего ценнее нашего братства.

Это не оправдание для меня, но для него этого хватит с лихвой.

— Мне легче от того, что ты тоже испытываешь вину, — внезапно сказал я.